Как только мы въехали во двор больницы, мама выскочила из машины, чтобы помочь мне вынести Кейт. Это, наверное, было впечатляющее зрелище: я с истекающей кровью Кейт на руках и мама, хватающая за руку первую попавшуюся медсестру.
— Ей нужны тромбоциты, — командует мама.
Кейт забрали, но еще несколько минут, после того как врачи и мама исчезли вместе с Кейт за стеклянной дверью, я стоял с согнутыми руками, не соображая, что мне уже ничего не нужно держать.
Доктор Шанс, онколог, которого я знал, и доктор Нгуйен, которого я видел впервые, сказали нам то, что мы уже и так поняли: почки не справлялись со своими функциями. Мама стояла рядом с кроватью Кейт, крепко держась за штатив капельницы.
— Еще не поздно делать пересадку? — спросила она. Будто Анна не подавала в суд. Будто это ничего не означало.
— Кейт в предсмертном состоянии, — ответил доктор Шанс. — Я говорил вам раньше, что не знаю, перенесет ли она подобную операцию. Теперь же шансы уменьшились.
— Но если бы был донор, — возразила она, — вы бы сделали операцию?
— Погодите. — От волнения у меня изменился голос. — А моя почка подойдет?
Доктор Шанс покачал головой.
— Обычно для пересадки почки полная совместимость не обязательна. Но это не стандартная ситуация.
Когда врачи вышли, я почувствовал на себе мамин взгляд.
— Джесси, — проговорила она.
— Не то чтобы я хотел быть добровольцем. Просто я хотел, ты знаешь… знаешь.
Внутри у меня все горело, как тогда, когда загорелся склад. Что дало мне право верить, будто я чего-то стою, тем более сейчас? Что дало мне право думать, что я могу спасти свою сестру, если я даже не могу спасти себя самого?
Глаза Кейт открылись и смотрели прямо на меня. Она облизнула губы — они все еще были в крови — и стала похожа на вампира. Только живого. Еще живого.
Я наклонился ближе, потому что у нее не хватило бы сил протолкнуть слова через весь тот воздух, что был между нами.
— Скажи, — произнесла она одними губами, чтобы мама не услышала.
Я ответил так же беззвучно:
— Сказать? — Я хотел убедиться, что правильно понял.
— Скажи Анне.
Но тут дверь в палату с шумом распахнулась, и мой отец заполнил помещение дымом.
Его волосы, одежда, кожа — все пахло гарью, и я посмотрел вверх, ожидая, что сработает пожарная сигнализация.
— Что случилось? — спросил он, направляясь прямо к кровати.
Я выскользнул из палаты. Здесь я уже был не нужен. В лифте прямо под знаком «Не курить» я подкурил сигарету. Сказать Анне. Что сказать?
Сара
1990-1991
По чистой случайности или по задуманному судьбой плану все три клиентки в парикмахерской были беременны. Мы сидели под колпаками сушек, сложив руки на животе, словно три Будды.
— У меня есть три варианта: Фридом, Ло или Джек, — сказала девушка рядом со мной, которой красили волосы в ярко-розовый цвет.
— А если будет девочка? — поинтересовалась женщина, сидевшая с другой стороны.
— Так же.
Я спрятала улыбку.
— Голосую за Джека.
Девушка прищурилась, глядя на испортившуюся погоду за окном.
— Слит тоже красиво, — задумчиво протянула она и начала пробовать имя на вкус. — Слит, собери игрушки. Слит, солнышко, поторопись, а то опоздаем на концерт.
Она достала из кармана своего большого комбинезона блокнот и карандаш и записала имя. Женщина слева улыбнулась мне.
— Это у вас первый ребенок?
— Третий.
— У меня тоже. У меня два мальчика. Надеемся, нам повезет.
— У меня мальчик и девочка, — сказала я. — Пяти и трех лет.
— Вы уже знаете, кто у вас будет?
Я знала все об этом ребенке, начиная с пола и заканчивая точным расположением хромосом, включая те, которые делали ее идеальным донором для Кейт. Я точно знала, кто у меня будет: чудо.
— Девочка.
— Я так завидую! Мы с мужем не знаем, УЗИ не показывает. Я думала, если покажет, что у меня опять мальчик, я не дохожу оставшиеся пять месяцев. — Она выключила сушку и отодвинула колпак. — Вы уже выбрали имя?
Я только сейчас поняла, что даже не думала об этом. Хотя была уже на девятом месяце. Хотя у меня было полно времени, чтобы мечтать. На самом деле я не задумывалась о том, каким именно будет этот ребенок. Меня интересовало то, что эта дочь сможет сделать для той, которая уже есть у меня. Я не признавалась в этом даже Брайану, который по вечерам прикладывал ухо к моему огромному животу в ожидании толчков, которые, по его мнению, означали, что у нас родится первая девушка-нападающий для футбольной команды «Patriots». Мои ожидания насчет ее будущего не шли столь далеко. Я надеялась, что она спасет жизнь своей сестре.
— Мы ждем, — ответила я женщине.
Иногда мне кажется, что мы только это и делаем.
После трехмесячного курса химиотерапии был такой момент, когда я по наивности поверила, будто мы победили. Доктор Шанс сказал, что у Кейт, похоже, ремиссия. Нам оставалось только смотреть, что будет дальше. На некоторое время моя жизнь стала нормальной. Я водила Джесси на тренировки по футболу, помогала Кейт на занятиях дошкольной подготовки, даже прицимала горячие расслабляющие ванны.
Хотя какая-то часть меня знала, что скоро что-то случится. Эта часть меня проверяла каждое утро подушку Кейт. Даже когда у нее появились новые волосы с закрученными, будто обожженными концами, я боялась, что они опять начнут выпадать. Эта часть меня посетила генетика, которого рекомендовал доктор Шанс. Сделала все необходимое для искусственного оплодотворения и зачатия эмбриона, который гарантированно должен был стать идеально совместимым с Кейт. На всякий случай.