Но сегодня Офелии нигде не было видно, а за нашим столиком какая-то женщина кормила пончиками карапуза в коляске. Я настолько расстроился из-за этого, что Судье пришлось тащить меня к единственному свободному месту — высокому стулу возле стойки напротив окна.
— Половина восьмого утра, а жизнь уже кипит.
К нам подошел похожий на наркомана парень с таким количеством колец в бровях, что можно было вешать занавеску для душа. Он достал блокнот и увидел у моих ног Судью.
— Извини, друг. Но сюда с собаками нельзя.
— Это собака-поводырь, — объяснил я. — Где Офелия?
— Уехала. Сбежала с мужчиной прошлой ночью.
Сбежала? Неужели люди до сих пор это делают?
— С кем? — спросил я, хотя меня это не касалось.
— С каким-то скульптором, который лепил бюсты мировых лидеров из собачьего дерьма.
Мне на минуту стало жаль бедную Офелию. Поверьте мне, любовь — как радуга: она прекрасна, но исчезает, стоит только моргнуть.
Официант достал из заднего кармана пластиковую карточку.
— Вот меню, написанное шрифтом Брайля.
— Я хочу двойной эспрессо и два круассана. И я не слепой.
— Тогда зачем тебе Барбос?
— У меня птичий грипп, и он метит людей, которых я заразил.
Официант не мог понять, шучу я или нет. Он ушел, а я так и не понял, получу ли свой кофе.
В отличие от того места, где я обычно сидел, отсюда была видна улица. Я смотрел, как машина такси чуть не обрызгала пожилую женщину, как мальчик танцевал под музыку, льющуюся из висевшего на его плече магнитофона, который был в три раза больше головы мальчишки. Близняшки в форме приходской школы хихикали, склонившись над молодежным журналом. Женщина с блестящей рекой черных волос уронила бумажный стаканчик с кофе на тротуар, испачкав себе юбку.
Внутри меня что-то оборвалось. Я ждал, когда она поднимет лицо — чтобы убедиться, что я не обознался, — но она отвернулась в другую сторону, промокая салфеткой пятно на юбке. Напротив моего окна остановился автобус, а потом зазвонил мобильный.
Я посмотрел на входящий номер: ничего неожиданного. Не потрудившись ответить на звонок матери, я выключил телефон и посмотрел в окно, но, когда автобус отъехал, женщины уже не было.
Открывая дверь офиса, я начал выкрикивать инструкции для Керри.
— Позвони Остерлицу и узнай, сможет ли он давать показания на суде Вейланда. Достань список людей, которые подавали в суд на компанию «New England Power» за последние пять лет. Сделай копию протокола слушания по делу Мельбурна. Позвони Джерри в суд и выясни, кто из судей будет на слушании дела ребенка Фитцджеральдов.
Она посмотрела на меня, и тут зазвонил телефон.
— Кстати, — указала Керри кивком головы в сторону двери, ведущей в святая святых моего офиса. На пороге стояла Анна Фитцджеральд с флаконом чистящего средства и тряпкой и чистила дверную ручку.
— Что ты делаешь? — удивился я.
— То, что вы мне сказали. — Она посмотрела на собаку. — Привет, Судья.
— Вам звонят по второй линии, — перебила Керри. Я смерил ее взглядом. Почему она впустила этого ребенка без моего разрешения? Потом попытался войти в кабинет, но Анна смазала ручку чем-то скользким, и я не мог ее повернуть.
Увидев мои старания, Анна обернула ручку тряпкой и открыла дверь.
Судья покружил на полу в поисках удобного места. Я нажал мигающую на телефоне кнопку.
— Кемпбелл Александер.
— Мистер Александер, это Сара Фитцджеральд. Мать Анны Фитцджеральд.
Я переваривал информацию, наблюдая, как ее дочь орудовала тряпкой всего в двух метрах от меня.
— Миссис Фитцджеральд, — ответил я.
Я переваривал информацию, наблюдая, как ее дочь орудовала тряпкой всего в двух метрах от меня.
— Миссис Фитцджеральд, — ответил я. Как я и ожидал, Анна замерла.
— Я звоню, потому что… ну, понимаете, это все просто недоразумение.
— Вы подали ответ на петицию?
— В этом нет необходимости. Я вчера разговаривала с Анной, и она не хочет продолжать процесс. Она хочет сделать все возможное для Кейт.
— Не уверен, что это так. — Мой голос не выражал никаких эмоций. — К сожалению, если моя клиентка хочет отозвать иск, я должен услышать это от нее. — Я поймал взгляд Анны. — Вы случайно не знаете, где она?
— Она вышла на пробежку, — проговорила миссис Фитцджеральд. — Но во второй половине дня мы едем в суд. Мы поговорим с судьей и выясним все вопросы.
— Тогда до встречи там. — Я повесил трубку и, скрестив руки на груди, посмотрел на Анну. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Вообще-то нет. — Она пожала плечами.
— Твоя мама думает иначе. И ей кажется, что в данный момент ты готовишься побить мировой рекорд по бегу.
Анна бросила взгляд на дверь в приемную, где Керри, конечно же, ловила каждое наше слово, закрыла ее и подошла к моему столу.
— Я не могла сказать ей, что иду к вам. После того, что случилось вчера вечером.
— А что случилось вчера? — Анна молчала, и я начал терять терпение. — Послушай, если ты собираешься прекратить все это… если это напрасная трата моего времени… тогда мне бы очень хотелось, чтобы ты честно призналась в этом сейчас, а не потом. Потому что я не семейный врач и не твой лучший друг. Я — твой адвокат. А чтобы я исполнял роль адвоката, нужно, чтобы было судебное дело. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: ты передумала подавать в суд?