— Больно? — спросила я, и она замотала головой.
Где-то за спиной Брайан докладывал мне, как прошел день. От него немного пахло дымом.
— Этот парень купил коробку дорогих сигар, — рассказывал он, — а потом застраховал их от пожара на пятнадцать тысяч долларов. Страховая компания, понятно, сразу же заявила, что все сигары «страдают» от огня.
— Он курил их? — поинтересовалась я, намыливая голову Джесси.
Брайан прислонился к двери.
— Да. Но судья вынес решение, что сигары должны быть застрахованы от огня, без уточнения, от какого именно.
— Кейт, а теперь больно? — спросил сестру Джесси и сильно нажал большим пальцем на синяк.
Кейт вскрикнула, пошатнулась и расплескала воду. Я вытащила ее из воды, мокрую и скользкую, и передала Брайану. Две одинаково светлые макушки прильнули друг к другу. Джесси был больше похож на меня — худощавый, темноволосый, рассудительный. Брайан говорит, что у нас совершенная семья: у каждого есть свой клон.
— Немедленно вылезай из ванной, — велела я Джесси.
Он встал и, перелезая через высокий край ванны, ухитрился удариться коленом. Джесси расплакался. Я укутала его в полотенце, утешая и пытаясь поддерживать разговор с мужем. Вот такой он, язык брака: азбука Морзе, прерываемая купаниями, ужинами и сказками на ночь.
— Так кто же вызывал тебя в суд? — спросила я Брайана. — Адвокат?
— Обвинение. Страховая компания выплатила деньги, а потом его сразу арестовали по обвинению в двадцати четырех поджогах. Я был экспертом.
Брайан, профессиональный пожарный, может войти в почерневшее после пожара здание и найти источник огня: обуглившийся окурок или поврежденную проводку. Любой пожар начинается с маленькой искры. Нужно только знать, что искать.
— Судья отказался открывать судебное дело, правда?
— Судья приговорил его к двадцати четырем срокам подряд — по одному году, — сказал Брайан.
Он поставил Кейт на пол и начал натягивать на нее пижаму.
В своей прошлой жизни я была адвокатом. Когда-то я верила, что это то, чего я хочу. До того момента, когда детские ручки протянули мне смятый букетик фиалок, когда детская улыбка оставила неизгладимый след в моей душе.
Это выводит мою сестру из себя. Она отличный специалист по финансам и занимает высокую должность в банке Бостона. Сестра говорит, что я слабое звено в эволюционной цепи интеллекта. Но, по-моему, гораздо важнее понять, что для тебя главное, а из меня мать получилась намного лучше, чем адвокат. Я иногда задумываюсь, одна ли я такая или есть в мире еще женщины, которые нашли свое место в жизни, только перестав к чему-то стремиться.
Я отвлеклась от вытирания Джесси и увидела, что Брайан смотрит на меня.
— Ты скучаешь по этому, — тихо проговорил он.
Укутав нашего сына в полотенце, я поцеловала его в макушку.
— Так же, как скучают по больному зубу.
Когда я проснулась на следующее утро, Брайан уже ушел на работу. Он работает по сменам: два дня, две ночи, а потом четверо суток дома. Взглянув на часы, я поняла, что проспала до девяти. Странно, что дети не разбудили меня. В халате я спустилась вниз и нашла Джесси, который складывал кубики на полу.
— Я позавтракал, — сообщил он. — И тебе тоже немного оставил.
Это значило, что вся кухня усыпана хлопьями, расшатанный стул стоит под навесным шкафчиком, а от холодильника к столу тянется дорожка пролитого молока.
— Где Кейт?
— Спит, — ответил Джесси. — Я ее будил, но она не встает.
Мои дети всегда встают рано, и то, что Кейт до сих пор спала, напомнило мне о ее вчерашнем насморке. Может, поэтому она была такой уставшей вечером? Я поднялась наверх, зовя ее по имени. Кейт была в своей комнате. Повернувшись ко мне, она постаралась сфокусировать на мне взгляд.
— Вставай, солнышко уже высоко! — Я отдернула занавески на окнах, и солнечный свет упал на ее одеяло. Усадив ее, я потерла ей спинку. — Давай оденем тебя, — сказала я и сняла пижаму.
Вдоль позвоночника, словно бусины, синели кровоподтеки.
— Анемия, да? — спросила я у педиатра. — У детей ее возраста не бывает мононуклеоза, не так ли?
Доктор Вейн убрал стетоскоп и опустил розовую рубашечку Кейт.
— Это может быть вирусное заболевание, нужно взять кровь и сделать несколько анализов.
Джесси, который все это время терпеливо играл с безголовой куклой, оживился.
— Знаешь, как берут кровь?
— Руками?
— Иголками. Большими длинными иголками, которыми прокалывают кожу, как…
— Джесси, — предупредила я.
— Прокалывают кожу. — Кейт сжалась в комок. — Ой!
И моя дочь, которая уверенно переходит со мной улицу, которой я разрезаю мясо на маленькие кусочки и защищаю от ужасных больших собак, темноты и петард, вопросительно посмотрела на меня.
— Только чуть-чуть, — пообещала я.
Когда вошла медсестра с подносом, на котором лежали шприц, пробирки и резиновый жгут, Кейт начала кричать. Я сделала глубокий вдох:
— Кейт, посмотри на меня.
Плач перешел в икоту.
— Только маленький укольчик.
— Неправда, — прошептал Джесси.
Кейт немного расслабилась. Медсестра положила ее на кушетку и попросила меня подержать за плечи. Я наблюдала, как игла проколола тонкую кожу на маленькой руке, услышала крик, но крови не было.
— Извини, солнышко, — сказала медсестра, — еще разок.