— Ответ в том, что нет хорошего ответа. Родители, врачи, судьи, общество — все мы стараемся принять решения, которые позволяют нам спокойно спать, потому что мораль важнее этики, а любовь важнее правосудия.
Судья Десальво повернулся к Анне, и она беспокойно заерзала.
— Кейт не хочет умирать, — тихо проговорил он. — Но она и не хочет жить дальше такой жизнью. Зная это и зная закон, я вижу только одно решение. Единственный человек, который сможет сделать такой выбор, — именно тот, кого это непосредственно касается.
Я шумно выдохнул.
— Я имею в виду не Кейт, а Анну.
Она вздрогнула рядом со мной.
— Один из вопросов, которые мы рассматривали в течение этих нескольких дней, заключался в том, может ли тринадцатилетний подросток делать такой сложный выбор. Я скажу, что возраст здесь ни при чем. Честно говоря, некоторые взрослые, видимо, забыли простое правило, которому их учили в детстве: нельзя брать ничего без спросу. Анна, — попросил он, — встань, пожалуйста.
Она посмотрела на меня, я кивнул и встал вместе с ней.
— С этого времени, — произнес судья Десальво, — я объявляю тебя независимой от родителей в медицинских вопросах. Это значит, что, даже если ты будешь жить с ними и даже если у них будет право указывать тебе, когда ложиться спать, какие передачи смотреть по телевизору, говорить, чтобы ты доела обед, во всем касающемся здоровья последнее слово будет за тобой. — Он повернулся к Саре. — Миссис Фитцджеральд, мистер Фитцджеральд, я рекомендую вам встретиться с Анной и врачом, чтобы обсудить результат этого слушания и чтобы врач понял, что при решении вопросов здоровья, он должен говорить непосредственно с Анной. На случай, если ей понадобится совет, я хочу попросить мистера Александера взять на себя обязанности ее адвоката, пока Анне не исполнится восемнадцать, — он будет помогать ей при решении более серьезных медицинских вопросов. Я ни в коем случае не хочу сказать, что они должны обсуждаться без участия родителей. Но окончательное решение будет принимать сама Анна. — Судья пристально посмотрел на меня. — Мистер Александер, вы берете на себя такую ответственность?
Если не считать Судьи, я никогда раньше ни о ком и ни о чем не заботился. А теперь у меня будет Джулия и у меня будет Анна.
— Это честь для меня, — сказал я и улыбнулся ей.
— Я хочу, что все документы были подписаны сегодня, до того как вы уйдете, — объявил судья.
— Это честь для меня, — сказал я и улыбнулся ей.
— Я хочу, что все документы были подписаны сегодня, до того как вы уйдете, — объявил судья. — Удачи, Анна. Заходи время от времени, расскажешь, как у тебя дела.
Он ударил молотком, и мы все встали, когда он выходил из зала заседаний.
— Анна, — произнес я, видя, что она все еще в шоке стоит рядом со мной. — У тебя получилось.
Джулия первой подошла к нам, перегнулась через ограждение и обняла Анну.
— Ты была очень смелой. — Потом улыбнулась мне. — И ты тоже.
Но после этого Анна отошла в сторону и оказалась прямо перед своими родителями. Их разделял всего шаг — и бесконечность времени и тепла. До этого момента я не замечал, что начал считать Анну старше ее биологического возраста. Сейчас она стояла, боясь поднять глаза.
— Эй! — воскликнул Брайан, раскинул руки и крепко обнял дочь. — Все в порядке.
К ним присоединилась Сара, обняв обоих. Они превратились в команду участников игры, правила которой им еще предстояло придумать.
Анна
Быть видимой надоедает. Дождь стал еще сильнее, если такое вообще было возможно. Перед моими глазами мелькнула картинка, где ливень так барабанил по машине, что она начала корежиться, как пустая жестяная банка из-под колы, и мне стало трудно дышать. Я не сразу поняла, что паршивая погода или скрытая клаустрофобия не имеет ничего общего с причиной этого ощущения, просто мое горло стало в два раза уже, а слезы лились и лились, поэтому, что бы я ни делала, сил требовалось гораздо больше.
Уже целый час я была свободна от своих родителей в медицинских вопросах. Кемпбелл сказал, что дождь — это Божий дар, потому что он прогнал репортеров. Возможно, они найдут меня в больнице, а может, и нет. Но когда я буду со своей семьей, все это станет уже неважно. Мои родители уехали раньше, а нам нужно было еще оформить кучу дурацких бумаг. Кемпбелл предложил подбросить меня, когда все закончится, что было очень мило с его стороны. Особенно если учесть, что больше всего на свете ему хотелось остаться наедине с Джулией. Они думали, что это их тайна, но они ошибались. Интересно, что делает Судья, когда они вдвоем? Чувствует ли он себя забытым?
— Кемпбелл? — спросила я, отвлекшись от своих мыслей. — Как вы думаете, что мне следует делать?
Он не стал делать вид, будто не понимает, о чем я.
— Я только что выиграл очень сложный процесс, чтобы у тебя было право выбора, поэтому не стану ничего говорить тебе.
— Прекрасно, — сказала я, вжимаясь в кресло. — Я даже не знаю, кто я на самом деле.
— Я знаю, кто ты. Ты девочка, которая лучше всех в штате Провиденс чистит дверные ручки. Ты умная, любишь крекеры, ненавидишь математику и…
Было даже приятно наблюдать, как Кемпбелл пытается заполнить все пробелы.