— У ваших родителей, наверное, бесконечное терпение.
Она пожала плечами.
— Добрые католики. Не знаю, как у них это получилось, но никто из нас не опустился на дно.
— Вы всегда так думали? — спросил я. — Вы ощущали, когда были ребенком, что у родителей есть любимчики?
Ее лицо напряглось, совсем незаметно. Но я почувствовал себя неловко, оттого что начал эту тему.
— Мы знаем, что детей нужно любить одинаково, но это не всегда получается. — Я встал. — У вас есть немного времени? Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились.
Прошлой зимой, когда был сильный мороз, к нам поступил вызов скорой помощи. Парень, живущий за городом, нанял рабочего, чтобы расчистить дорогу. Приехав, тот нашел его замерзшим и позвонил 911. Похоже, накануне парень вышел из своей машины, поскользнулся и замерз прямо на дороге. Рабочий его чуть не переехал, думая, что это сугроб.
Когда мы явились на место, он пробыл на морозе около восьми часов и превратился в самый настоящий кусок льда. Колени у него были согнуты. Я помню это, потому что когда в конце концов мы отбили его и уложили на носилки, его колени торчали вверх. Мы включили отопление в машине, занесли его туда и начали срезать одежду. К тому времени, когда мы заполнили все документы для заказа больничной перевозки, он уже сидел и разговаривал с нами.
Я рассказываю это, чтобы вы поняли: чудеса случаются, несмотря ни на что.
Это покажется банальным, но мое решение стать пожарным было вызвано прежде всего желанием спасать людей. Поэтому в тот момент, когда я появился в пылающем проеме двери с Луизой на руках, когда ее мать первой увидела нас и упала на колени, я знал, что сделал свою работу, и сделал хорошо. Я положил девочку рядом с медиком из другой бригады, который поставил ей капельницу и надел кислородную маску. Девочка кашляла, была напугана. Но с ней все было в порядке.
Пожар продолжал бушевать. Ребята выносили из дома вещи и составляли список. Дым затянул ночное небо, и я не мог различить ни одной звезды из созвездия Скорпиона. Я снял перчатки и потер ладонями глаза, которые будут болеть еще несколько часов.
— Хорошая работа, — сказал я Рэду, который скручивал шланги.
— Хорошее спасение, капитан, — отозвался он.
Конечно, лучше бы Луиза оставалась в своей комнате, как считала ее мать.
Но дети никогда не сидят там, где их ищешь. Ты оборачиваешься и находишь ребенка не в спальне, а в шкафу; ты оборачиваешься и видишь, что ей не три, а тринадцать. Быть родителем — значит постоянно надеяться на то, что твой ребенок не уйдет настолько далеко вперед, чтобы ты уже не мог понять его следующего шага.
Я снял каску и потянул мышцы шеи. Глянул на то, что когда-то было домом. Женщина, которая там жила, стояла рядом со слезами на глазах. Она все еще держала на руках самого младшего, а остальные дети сидели в пожарной машине под присмотром Рэда. Она молча поднесла мою руку к губам. На ее щеке осталась сажа от моей куртки.
— Пожалуйста, — проговорил я.
На обратном пути к станции я попросил Цезаря сделать крюк, чтобы проехать мимо моего дома. Джип Джесси был на месте. Свет в доме не горел. Я представил Анну, укрытую, как всегда, одеялом до подбородка. И пустую кровать Кейт.
— Возвращаемся, Фитц? — спросил Цезарь. Машина еле ползла, почти остановившись напротив моего дома.
— Возвращаемся, — сказал я. — Давай домой.
Я стал пожарным, потому что хотел спасать людей. Нужно было быть более определенным. Нужно было называть имена.
Джулия
В машине Брайана Фитцджеральда звезды были везде. Таблицы лежали на пассажирском сиденье и на столике, на заднем сиденье был целый склад ксерокопий с изображением туманностей и планет.
— Извините, — произнес он, краснея. — Я не думал, что у меня будут гости.
Помогая расчистить место для себя, я нашла звездную карту, исколотую иголкой.
— Что это? — поинтересовалась я.
— Атлас неба. Что-то вроде хобби.
— Когда я была маленькой, то однажды попробовала назвать каждую звезду именем кого-то из родственников. Самое удивительное, что, когда я уснула, имена еще не закончились.
— Анну назвали в честь галактики, — сказал Брайан.
— Это намного круче, чем получить имя в честь своего святого, — протянула я. — Однажды я спросила у мамы, почему звезды светятся. Она ответила, что это светятся ночники, чтобы ангелы не заблудились на небе. Но когда я задала тот же вопрос папе, он начал говорить что-то о газах. В конце концов я решила, что после еды, которой Бог угощает ангелов, они ночью бегают в туалет.
Брайан громко рассмеялся.
— Я тоже в свое время пытался рассказать детям об атомном синтезе.
— И как?
Он на секунду задумался.
— Они, наверное, смогли бы найти Большую Медведицу с закрытыми глазами.
— Впечатляет. Для меня все звезды одинаковы.
— Это не так сложно, как кажется. Если увидеть часть созвездия — например, Пояс Ориона, то тогда сразу видно звезду Ригель на его ноге. — Он помолчал. — Но девяносто процентов Вселенной недоступно для наших глаз.
— Тогда откуда вы знаете, что там что-то есть?
Он сбавил скорость перед светофором.
— Темная материя притягивает другие тела. Ее нельзя увидеть, нельзя почувствовать, но можно наблюдать, как что-то притягивается в том направлении.