Я любила его запах, когда он наклонялся, чтобы лучше слышать меня, — запах нагретого солнцем помидора или высыхающего мыла на капоте машины. Я любила ощущать его руку на своей спине. Я любила.
— А что, если бы мы это сделали? — спросила я однажды вечером, оторвавшись от его губ.
Он лежал на спине, глядя, как луна качается в гамаке из звезд. Одна его рука была отброшена за голову, а другой он прижимал меня к себе.
— Что сделали?
Я не ответила. Просто поднялась на локте и поцеловала его таким долгим поцелуем, что, казалось, земля под ним поддалась.
— А-а, — прохрипел он. — Это.
— Ты когда-нибудь пробовал?
Он только улыбнулся. Я подумала, что, скорее всего, он спал с Маффи, Баффи или Паффи, или со всеми тремя сразу в раздевалке бейсбольной команды. Или после вечеринки у кого-то дома, когда от обоих пахло папиным бурбоном. Мне было интересно, почему тогда он не пытается переспать со мной. И я решила тогда, что причина в том, что я не Маффи, Баффи или Паффи, а Джулия Романо, которая недостаточно хороша.
— Ты не хочешь? — спросила я.
Это был один из тех моментов, когда я знала, что мы разговариваем не о том, о чем нужно. Я никогда раньше не переходила этот мост между словом и делом и, не зная, что сказать, прижала руку к его брюкам. Он отодвинулся.
— Бриллиант, — проговорил он, — я не хочу, чтобы ты думала, будто я здесь только поэтому.
Если вы встретите одинокого человека, не слушайте, что он вам говорит. Он один не потому, что ему так нравится, а потому, что пытался влиться в мир, но люди его все время разочаровывали.
— Тогда почему ты здесь?
— Потому что ты знаешь наизусть весь «Американский пирог», — ответил Кемпбелл. — Потому что, когда ты улыбаешься, виден твой кривоватый зуб. — Он посмотрел на меня долгим взглядом. — Потому что ты не такая, как все.
— Ты любишь меня? — прошептала я.
— А разве я не это только что сказал?
В этот раз, когда я начала расстегивать пуговицы на его джинсах, он не отодвинулся. Он был таким горячим в моих ладонях, что я подумала, останется ожог. В отличие от меня, Кемпбелл знал, что нужно делать. Он целовал, скользил, толкал, разрывал меня на части. Потом остановился.
— Ты не говорила, что ты девственница, — проговорил он.
— Ты не спрашивал.
Но он понял. Он задрожал и начал двигаться внутри меня — поэзия рук и ног. Я вытянулась и схватилась руками за надгробный камень, и высеченные на нем слова все еще стоят у меня перед глазами: «Нора Дин, родилась 1832, умерла 1838».
— Бриллиант, — прошептал он, когда все закончилось. — Я думал…
— Я знаю, что ты думал. — Как это бывает, когда ты отдаешься кому-то, он открывает тебя и видит, что получил не тот подарок, которого ожидал, но ему все равно приходится улыбаться, кивать и благодарить тебя?
Во всех моих неудачах в отношениях с мужчинами виноват Кемпбелл. Стыдно признаться, но, кроме него, у меня было только три с половиной мужчины, ни с одним из них я не стала более опытной.
— Хочешь, угадаю, — сказал Семерка вчера. — Первый хотел с твоей помощью забыть прежнюю любовь, а второй был женат.
— Первый хотел с твоей помощью забыть прежнюю любовь, а второй был женат.
— Откуда ты знаешь?
Он рассмеялся.
— Потому что ты — типичный случай.
Я окунула мизинец в свой мартини. Из-за обмана зрения палец казался сломанным и кривым.
— Еще один был из клуба, инструктор по виндсерфингу.
— Этот, наверное, был стоящим.
— Он был очень красивым, — ответила я. — А член размером с маленькую сосиску.
— Да ну!
— На самом деле я вообще ничего не чувствовала.
Семерка ухмыльнулся.
— Так это и была половинка?
Я стала красной как рак.
— Нет, был еще один парень. Я не знаю, как его зовут, — призналась я. — Я проснулась под ним после ночи вроде этой.
— Ты — жертва сексуальных крушений, — медленно проговорил Семерка.
Но это было не совсем так. Крушение — это случайность. А я бы прыгнула под колеса грузовика. Я бы даже привязала себя к паровозу. Какая-то часть меня верила, что появится супермен, но для начала нужно, чтобы жертва заслуживала спасения.
Кейт Фитцджеральд уже была привидением. Ее кожа стала прозрачной, а волосы такими светлыми, что сливались с подушкой.
— Как дела, детка? — пробормотал Брайан и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.
— Думаю, Богатырские Игры придется пропустить, — пошутила она.
Анна топталась у двери рядом со мной. Сара протянула ей руку. Анна только этого и ждала и влезла на матрац Кейт, а я отметила про себя этот маленький жест матери. Потом Сара увидела на пороге меня.
— Брайан, что она тут делает?
Я ждала, что Брайан объяснит, но он, похоже, не собирался ничего говорить. Поэтому я нацепила улыбку и сделала шаг вперед.
— Я узнала, что Кейт сегодня лучше, и подумала, что могу с ней поговорить.
Кейт приподнялась на локтях.
— Вы кто?
Я ожидала, что Сара начнет нападать на меня, но заговорила Анна.
— Я не думаю, что это удачная идея, — произнесла она, хотя знала, что именно поэтому я и приехала. — Я имею в виду, что Кейт все еще слаба.
Мне понадобилась секунда, чтобы понять: в жизни Анны каждый, кто что-либо говорил, становился на сторону Кейт. И она делает все возможное, чтобы удержать меня на своей стороне.