— Ты по гороскопу Лев. — Сара была готова вот-вот расплакаться.
— Как там мясо? — перевел разговор я, чтобы отвлечь ее.
Только тогда в кухню вошла Анна. Она прошмыгнула за стол и низко наклонила голову.
— Где ты была? — спросила Кейт.
— Недалеко. — Анна смотрела в тарелку, но ничего на брала.
Это было не похоже на нее. Я привык пререкаться с Джесси, веселить Кейт, но Анна всегда вела себя одинаково. Она входила, улыбаясь, рассказывала о дрозде, которого нашла, о его сломанном крыле. Или о женщине, которую она увидела в супермаркете и у которой была не одна, а две пары близнецов. Анна задавала тон в нашей семье, и, глядя на ее опущенную голову, я понял, что у тишины есть голос.
— Что-то случилось сегодня? — обратился я к ней.
Она посмотрела на Кейт, полагая, что вопрос был задан сестре, и испуганно вздрогнула, когда поняла, что я обращаюсь к ней.
— Нет.
— Ты себя хорошо чувствуешь?
И снова Анна не сразу поняла, потому что обычно этот вопрос задают Кейт.
— Хорошо.
— Ты ведь ничего не ешь.
Анна взглянула на тарелку и, увидев, что там ничего нет, нагрузила кучу еды. Потом запихнула в рот две полные ложки зеленых бобов.
Совершенно неожиданно я вспомнил, как дети, еще совсем маленькие, сидели на заднем сиденье машины, как шпроты в банке, а я им пел: «Анна анна бо бананна, бананна панна по панна, мне моя манна… Анна» («Езда! — кричал Джесси.
— Пой со словом езда!»).
— Эй! — Кейт показала на шею Анны. — Где твой медальон?
Этот медальон я подарил ей несколько лет назад. Анна коснулась шеи.
— Ты его потеряла? — спросил я.
— Может, мне просто не хочется его надевать, — пожала она плечами.
Насколько я помнил, она его никогда не снимала. Сара достала мясо из духовки и поставила на стол. Уже начав его резать, она посмотрела на Кейт.
— Раз уж зашла речь о вещах, которые не хочется носить. Иди и сними свою футболку.
— Почему?
— Потому что я так сказала.
— Это не аргумент.
Сара проткнула мясо ножом.
— Потому что мне она кажется неуместной за обеденным столом.
— Она не хуже, чем металлистские футболки Джесси. Например, вчерашняя. С «Alabama Thunder Pussy».
Джесси искоса глянул на нее. Я уже видел это выражение раньше: так смотрела хромая лошадь в ковбойском фильме итальянского режиссера за минуту до того, как ее пристрелили из жалости.
Сара разрезала мясо. Раньше оно было розовым. Теперь же это было пересушенное полено.
— Ну вот, — вздохнула она. — Оно испорчено.
— Оно нормальное. — Я взял кусок, который она умудрилась отпилить, и отрезал немного. С таким же успехом я мог пытаться разжевать кожаный ремень. — Вкуснятина. Нужно только сгонять на станцию и привезти паяльную лампу, чтобы всем отрезать по куску.
Сара моргнула и расхохоталась. Кейт смеялась. Даже Джесси улыбнулся.
Только тогда я увидел, что Анны уже нет за столом и, что более важно, никто не заметил, как она ушла.
Мы вчетвером сидели наверху, в кухне пожарной станции. Рэд готовил какой-то соус на плите, Полли читал «Pro jo», а Цезарь писал письмо своему очередному предмету страсти. Наблюдая за ним, Рэд покачал головой:
— Тебе нужно просто записать это все на диск и распечатать сразу в нескольких экземплярах.
Цезарь — это прозвище, которое Полли дал парню много лет назад из-за его похождений.
— Эта не такая, — возразил Цезарь.
— Конечно. Эта продержалась целых два дня. — Рэд высыпал спагетти в дуршлаг в раковине, пар клубился вокруг его лица. — Фитц, ты же дашь парню пару уроков?
— Почему я?
Полли посмотрел поверх газеты:
— По определению, — обронил он. Это была правда. Жена Полли бросила его два года назад, уехав с виолончелистом, который находился проездом в Провиденсе с гастролирующим сим фоническим оркестром. Рэд — такой закоренелый холостяк, что не обратил бы внимания на женщину, даже если бы она подошла и укусила его. Мы же с Сарой женаты уже двадцать лет.
Рэд поставил передо мной тарелку, и я начал говорить:
— Женщина — как костер.
Полли опустил газету и хмыкнул:
— Начинается. Великий учитель Фитц.
Я не обращал на него внимания:
— Костер — это ведь красиво, правда? Когда он горит, невозможно отвести глаза. Если ты сможешь сдерживать его, он подарит тебе свет и тепло. И только когда он выходит из-под контроля, необходимо переходить в наступление.
— Капитан хочет сказать тебе, что нужно защищать свою девушку от ветра, — объяснил Полли. — Эй, Рэд, у тебя есть сыр?
Мы приступили к ужину (для меня — второму). Обычно это значило, что с минуты на минуту зазвонит колокол. В работе пожарных действует свой закон подлости: чрезвычайная ситуация возникает, когда ты к ней меньше всего готов.
— Эй, Фитц! Ты помнишь этого последнего парня, застрявшего? — спросил Полли. — Того, которого мы выносили?
Господи, конечно помню.
— Эй, Фитц! Ты помнишь этого последнего парня, застрявшего? — спросил Полли. — Того, которого мы выносили?
Господи, конечно помню. Парень весил пятьсот фунтов и умер от сердечного приступа в своей постели. Бригаду пожарных вызвали из похоронного бюро. Они не могли снести тело вниз.
— Веревки и блоки, — вспомнил я вслух.
— Его должны были кремировать, но он оказался слишком большим… — Полли ухмыльнулся. — Клянусь Богом, так как мамочка моя уже на небе, им нужно было обращаться к ветеринарам.