— Нужно завтра отвезти Кейт на диализ, — сказала Сара. — Когда ты будешь дома?
— К восьми. Но я на дежурстве и не удивлюсь, если вновь объявится поджигатель.
— Брайан, как, на твой взгляд, Кейт выглядела сегодня?
«Лучше, чем Анна», — подумал я. Но ей не этого хотелось услышать. Она хотела, чтобы я сказал, не стала ли кожа Кейт более желтой по сравнению со вчерашним днем. Она хотела, чтобы по тому, как Кейт опиралась на стол, я определил, не слишком ли тяжело ей держать спину прямо.
— Кейт выглядит отлично, — солгал я, потому что мы уже давно не говорили друг другу правду.
— Не забудь пожелать им спокойной ночи, перед тем как уйдешь, — напомнила Сара и начала собирать лекарства, которые Кейт принимает перед сном.
Сегодня ночью тихо. У недели есть свой ритм: сумасшедшие ночи по пятницам и субботам и скучища по воскресеньям и понедельникам. Я уже мог сказать, что это будет одна из тех ночей, когда я могу устроиться на ночь и уснуть.
— Папа? — Люк на крыше открылся, и появилась Анна. — Рэд сказал мне, что ты здесь наверху.
Я замер — было десять часов вечера.
— Что случилось?
— Ничего. Просто… мне хотелось тебя навестить.
Просто… мне хотелось тебя навестить.
Когда дети были маленькими, Сара часто оставалась с ними здесь. Они играли в отсеках между огромными пожарными машинами, они засыпали наверху в моей койке. Иногда, если было тепло, Сара приносила старое одеяло, мы расстилали его на крыше, ложились, дети укладывались между нами и смотрели, как наступает ночь.
— Мама знает, где ты?
— Она уснула. — Анна на цыпочках пересекла крышу. Она всегда боялась высоты, а здесь только невысокий парапет по краю. Прищурившись, она наклонилась к телескопу. — Что ты видишь?
— Вегу, — ответил я и внимательно посмотрел на Анну, чего давно не делал. Она уже не та худышка, какой была. Ее тело начало приобретать округлость. Даже в движениях — в том, как она убрала прядь волос с лица или посмотрела в телескоп, — была неуловимая грация взрослой женщины.
— Ты хотела о чем-то поговорить?
Она закусила нижнюю губу и опустила голову.
— Может, лучше ты поговоришь со мной? — предложила она.
Я усадил ее на свою куртку и указал на звезды. Я рассказывал, что Вега — это часть Лиры — лиры, принадлежащей Орфею. Я не очень люблю легенды, но помню те, которые связаны с созвездиями. Я рассказывал ей об этом сыне Солнца, чья музыка очаровывала зверей и размягчала камни. О человеке, который любил свою жену Эвридику так сильно, что не позволил Смерти забрать ее.
Когда я закончил, мы лежали на спине.
— Можно, я останусь здесь с тобой? — попросила Анна.
Я поцеловал ее в макушку:
— Конечно.
— Папа, — прошептала Анна, когда я уже думал, что она уснула. — А это сработало?
Я не сразу понял, что она имеет в виду Орфея и Эвридику.
— Нет, — признался я.
Анна шумно вздохнула.
— Сказки, — сказала она.
Вторник
Моя свеча о двух концах горящих
К утру не доживет, сгорит в ночи,
Но для друзей и для врагов отважно
Развеет тьму огонь моей свечи.
Эдна Сент-Винсент Миллай. «Несколько фигур из Тистля»
Анна
Раньше я представляла себе, что в этой семье я только временно и скоро у меня будет другая, настоящая. В это было очень легко поверить: Кейт — вылитый портрет папы, Джесси — вылитый портрет мамы, а я — комбинация из оставшихся рецессивных генов. Когда в больничной столовой я жевала «прорезиненный» картофель фри и ела красное желе, то всегда оглядывала соседние столики в надежде увидеть своих настоящих родителей. Я воображала себе, как они заплачут от счастья, оттого что я нашлась, и отвезут меня в наш замок в Монако или в Румынии. Дадут мне горничную, пахнущую свежими простынями, собственного ретривера и отдельную телефонную линию. Самое смешное, что первым человеком, с которым я поделилась бы радостью, была бы Кейт.
Три раза в неделю у Кейт были двухчасовые сеансы диализа. У нее стоял катетер, который выглядел так же, как и капельница, и даже был вставлен на то же место в ее груди. К нему подключали аппарат, выполняющий работу ее почки. Кровь Кейт (если совсем точно, то моя кровь) выходила из ее тела через одну иглу, очищалась и опять возвращалась в тело через другую иглу. Она говорила, что это не больно. Чаще было просто скучно. Кейт обычно брала с собой книгу или свой CD-плеер с наушниками. Иногда мы играли.
— Выйди в холл и расскажи мне потом о первом красивом парне, которого встретишь, — давала мне задание Кейт. Или: — Незаметно подкрадись к вахтеру, который висит в Интернете, и посмотри, какие картинки с голыми девками он скачивает.
Когда она была прикована к кровати, я становилась ее глазами и ушами.
Сегодня она читала журнал «Allure». Интересно, знает ли она, что у девушек-моделей в платьях с вырезом в форме буквы V вырез заканчивается как раз в том месте, где у нее стоит катетер?
— А вот это интересно, — вдруг громко объявила мама, показывая буклет «Вы и ваша новая почка», который сняла со стенда в коридоре.
— Вы знали, что старую почку оставляют на месте? К ней просто цепляют новую.
— Кошмар, — сказала Кейт. — Представляете, патологоанатом проводит вскрытие и видит три почки вместо двух.
— Я думаю, пересадку органов делают как раз для того, чтобы вскрытие в ближайшее время не проводилось, — ответила мама. Эта почка, о которой она говорила, в данный момент жила в моем теле.