— Если моя дочь будет еще жива к тому времени. Мы говорим не о машине, куда можно поставить бывшую в употреблении деталь, а если она не подойдет, заказать новую. Мы говорим о человеке. О человеке. Вам, роботам, это о чем-нибудь говорит?
На этот раз я уже не удивилась, когда представитель компании повесил трубку.
Занна приехала накануне дня, когда нам нужно было ложиться в больницу для подготовки Кейт к операции.
Занна приехала накануне дня, когда нам нужно было ложиться в больницу для подготовки Кейт к операции. Она позволила Джесси помочь подключить домашний офис, ответила на звонок из Австралии и вошла в кухню, чтобы мы с Брайаном ввели ее в курс домашних дел.
— По вторникам у Анны гимнастика, — сказала я. — В три часа. Еще на следующей неделе должны привезти топливо для отопления.
— Мусор забирают по средам, — добавил Брайан.
— И не води Джесси в школу. Для шестиклассника это убийство.
Она кивала, слушала и даже делала пометки в блокноте, а потом сказала, что у нее есть несколько вопросов.
— Рыбка…
— Кормить два раза в день. Это может делать Джесси, если ему напоминать.
— Они должны ложиться спать в определенное время? — спросила Занна.
— Да, — ответила я. — Тебе сказать настоящее или плюс еще один час в качестве вознаграждения?
— Анна ложится в восемь, — вмешался Брайан. — Джесси в десять. Что-то еще?
— Да, — Занна сунула руку в карман и достала чек на сто тысяч долларов.
— Сузанна, — ошеломленно проговорила я. — Мы не можем взять.
— Я знаю, сколько стоит операция. Вы не в состоянии себе это позволить. А я могу.
Брайан вернул ей чек.
— Спасибо, — сказал он, — но нам уже оплатили операцию. Для меня это было новостью.
— Оплатили?
— Ребята на станции связались с другими пожарными по всей стране и собрали деньги. — Брайан посмотрел на меня. — Я только сегодня узнал.
— Правда? — Я ощутила легкость внутри.
Он пожал плечами и объяснил:
— Они же мои братья.
Я повернулась к Занне и обняла ее.
— Спасибо, за то что предложила.
— Вы всегда сможете взять эти деньги, если понадобится.
Но они нам были не нужны. Хотя бы с этим мы справились.
— Кейт! — позвала я на следующее утро. — Пора ехать!
Анна свернулась у Занны на коленях. Она вытащила палец изо рта, но не попрощалась.
— Кейт! — крикнула я еще раз. — Мы уже едем!
Джесси, который играл на приставке к компьютеру, ухмыльнулся.
— Можно подумать, вы уедете без нее.
— Она этого не знает. Кейт! — Вздохнув, я поднялась по ступенькам и пошла в ее комнату.
Дверь была закрыта. Я толкнула ее и увидела Кейт, которая заправляла свою кровать. Покрывало лежало совершенно ровно, подушки взбиты и выставлены под одним углом. Мягкие игрушки аккуратно расставлены по размеру, начиная с больших и заканчивая маленькими. Даже обувь стояла, как в магазине, а обычный беспорядок на столе исчез.
— Прекрасно. — Я даже не просила ее убирать. — Похоже, я ошиблась комнатой.
Она обернулась.
— Это на тот случай, если я не вернусь, — произнесла она.
Когда я впервые стала матерью, то часто, лежа по ночам в постели, представляла самое ужасное: что ребенка ужалит медуза, что он съест какие-то ядовитые ягоды, пойдет куда-то с незнакомым человеком или упадет в пустой бассейн. Детей подстерегает столько опасностей, от которых ни один взрослый не сможет их уберечь. Когда дети подросли, сменились только картинки: нюхание клея, игра со спичками, маленькие розовые таблетки, которые продаются за углом школы. Можно не спать всю ночь и все равно не сосчитаешь всех опасностей, подстерегающих людей, которых любишь.
Я знаю не понаслышке, что, когда родителям говорят о том, что их ребенок смертельно болен, у одних опускаются руки, а другие принимают удар и заставляют себя бороться до конца.
И это становится чем-то вроде болезни.
Кейт лежала на кровати почти без сознания, центральный катетер в ее груди был похож на фонтан. Из-за химиотерапии у нее уже тридцать два раза были приступы рвоты, поэтому ее горло и губы были настолько воспалены и было столько мокроты, что голос моей дочери стал похож на голос больного кистозным фиброзом.
Она повернулась ко мне и попыталась что-то сказать, но только закашлялась.
— Захлебнусь, — сдавленно вымолвила она.
Она схватила отсасывающую трубку и зажала в руке. Я прочистила ей горло и рот.
— Я буду делать это, пока ты будешь спать, — пообещала я. Вот так я начала дышать вместо нее.
* * *
Отделение онкологии — это поле битвы со своим командованием. Пациенты — солдаты. Врачи носятся туда и обратно, как герои-полководцы, но им необходимо просматривать историю болезни, чтобы вспомнить, на чем они остановились в прошлый раз. Медсестры — это опытные сержанты. Они всегда рядом, когда у ребенка такая высокая температура, что хочется окунуть его в ванну со льдом. Они учат промывать центральный катетер или сообщают, на кухне какого этажа еще можно найти что-то перекусить. Они знают, в каких химчистках удаляют пятна от крови и лекарств. Им известно, как зовут плюшевого моржа твоей дочери, они показывают ей, как из салфеток делать красивые цветы, и украшают ими штатив капельницы. Врачи разрабатывают стратегию, но только благодаря медсестрам хватает сил, чтобы участвовать в этой войне.