— Твоя мама сказала, что ты хочешь отозвать иск. Она говорила неправду?
— Неправду.
Она говорила неправду?
— Неправду. — Я с трудом проглотила комок в горле.
— Тогда… почему ты обманула ее?
На этот вопрос была тысяча ответов, и я выбрала самый простой.
— Потому что я люблю ее. — По моим щекам текли слезы. — Мне очень жаль. Мне действительно очень жаль.
Он пристально посмотрел на меня.
— Знаешь, Анна, я назначу человека, который поможет твоему адвокату объяснить мне, что для тебя лучше. Как ты на это смотришь?
Волосы упали мне на глаза, и я убрала их за уши. Лицо мое опухло от слез и горело.
— Хорошо.
— Хорошо, — повторил он, нажал кнопку селектора и распорядился позвать обратно остальных.
Мама вошла в кабинет первой и направилась ко мне, Кемпбелл и его собака загородили ей дорогу. Адвокат вопросительно посмотрел на меня.
— Я не уверен, что разобрался в ситуации, — объявил судья Десальво. — Поэтому назначаю опекуна-представителя, который проведет с ней две недели. Думаю, все понимают, что я рассчитываю на сотрудничество обеих сторон. Опекун-представитель выступит на слушании. Если вы посчитаете, что мне следует знать что-то еще, я выслушаю вас.
— Две недели… — прошептала мама. Я знала, о чем она думает. — Ваша честь, при всем должном уважении, две недели — это слишком длительный срок, если учесть серьезность болезни моей старшей дочери.
Такой я ее еще не знала. Она была тигрицей, когда боролась с системой медицины, которая была слишком нерасторопной, на ее взгляд. Она была скалой, за которой мы все чувствовали себя в безопасности. Она была боксером, отбивающим все удары судьбы. Но я еще никогда не видела ее в роли адвоката.
Судья Десальво кивнул.
— Хорошо. Слушание дела назначено на следующий понедельник. За это время я хочу ознакомиться с медицинскими документами Кейт…
— Ваша честь, — прервал его Кемпбелл Александер. — Вам известно, что моя клиентка живет с адвокатом противной стороны. Если учесть необычные обстоятельства дела, это вопиющая несправедливость.
Мама чуть не задохнулась.
— Вы же не предлагаете забрать у меня моего ребенка?
Забрать? Куда же я пойду?
— Я не уверен, что адвокат противной стороны не использует обстоятельства в свою пользу и не будет оказывать давления на моего клиента, Ваша честь. — Кемпбелл не мигая смотрел прямо на судью.
— Мистер Александер, я не могу забрать ребенка из дома ни при каких обстоятельствах, — ответил судья, но потом повернулся к маме. — Тем не менее, миссис Фитцджеральд, вам можно говорить с дочерью об этом деле только в присутствии ее адвоката. Если вы не согласны или если я узнаю, что вы нарушили это условие, мне придется принять более решительные меры.
— Я поняла, Ваша честь, — сказала мама.
— Что ж, — судья встал. — До встречи на следующей неделе.
Он вышел из кабинета, и было слышно, как его шлепанцы тихо хлопали по кафельному полу.
Как только он ушел, я повернулась к маме. Мне хотелось сказать ей, что я все объясню, но не смогла бы сказать этого вслух. Вдруг в руку мне ткнулся влажный нос. Судья. Мое сердце, до этого бившееся как сумасшедшее, немного успокоилось.
— Мне нужно поговорить со своей клиенткой, — сказал Кемпбелл.
— В данный момент она — моя дочь! — Мама схватила меня за руку и выдернула из кресла. На пороге мне удалось оглянуться. Кемпбелл был вне себя. Я сразу могла сказать ему, что этим все закончится. «Дочь» — это всегда козырь, в любой игре.
Третья мировая война началась незамедлительно.
И не из-за убийства эрцгерцога или сумасшедшего диктатора, а из-за того, что мы проехали поворот.
— Брайан, — проговорила мама, вытягивая шею. — Это только что была Северная Парковая улица.
Папа отвлекся от своих мыслей.
— Можно было сказать до того, как я ее проехал.
— Я сказала.
Прежде чем подумать, стоит ли принимать чью-либо сторону, я выпалила:
— Я не слышала, чтобы ты говорила.
Мама резко повернулась ко мне.
— Анна, твое мнение интересует меня в последнюю очередь.
— Я только…
Она подняла руку, отгораживаясь от меня, и покачала головой.
— Брайан, ты опять проехал.
Когда мы приехали домой, мама пронеслась, как ураган, мимо Кейт, которая открыла дверь, мимо Джесси, смотревшего по телевизору что-то очень похожее на канал «Плейбой». Она начала хлопать дверцами шкафчиков в кухне, доставала продукты из холодильника и бросала их на стол.
— Как дела? — спросил папа у Кейт.
Не обращая на него внимания, сестра бросилась в кухню.
— Что случилось?
— Что случилось?! — Мама пронзила меня взглядом. — Почему бы тебе не спросить у своей сестры, что случилось?
Кейт посмотрела на меня. Все посмотрели на меня.
— Просто удивительно, какая ты молчаливая, когда судьи нет рядом, — изрекла мама.
Джесси выключил телевизор.
— Она заставила тебя разговаривать с судьей? Анна, как ты могла?
Мама закрыла глаза.
— Джесси! Знаешь, лучше бы ты ушел.
— Сара! — В кухню вошел папа. — Нам всем нужно немного остыть.
— Мой ребенок только что подписал смертный приговор своей сестре, а ты советуешь мне немного остыть?!
В кухне стало так тихо, что было слышно урчание холодильника. Мамины слова повисли в воздухе, как перезревшие фрукты, и взорвались, когда она кинулась к Кейт.