Анна уже слишком большая, чтобы сидеть на коленях у Сары. Но именно там я ее и нашел. Они с Кейт уснули. Сара взглянула на меня поверх головы Анны.
Я опустился перед женой на колени и погладил волосы Анны.
— Малыш, — прошептал я, — пора ехать домой.
Анна медленно выпрямилась. Она позволила мне взять ее за руку и поднять на ноги. Рука Сары скользнула по ее спине.
— Это не дом, — обронила Анна. Но все равно вышла за мной из комнаты.
После полуночи я наклонился к Анне и прошептал ей на ухо:
— Пошли, увидишь кое-что, — и поманил ее. Она села, схватила свитер, сунула ноги в кроссовки. Мы вместе поднялись на крышу станции.
Вокруг нас лежала ночь. Метеоритный дождь был похож на фейерверк — быстрые стежки на полотне ночного неба.
— Ах! — воскликнула Анна и легла на спину, чтобы лучше видеть.
— Это метеоритный поток Персеид, — объяснил я ей. — Метеоритный дождь.
— Это невероятно.
Падающие звезды на самом деле совсем не звезды, это просто камни, которые входят в атмосферу и загораются от трения. То, что мы видим, загадывая желание, — просто след от осколка.
В верхнем левом квадранте неба радиант взорвался новым дождем искр.
— И это происходит каждую ночь, когда мы спим? — спросила Анна.
Замечательный вопрос: «Все ли чудеса происходят, когда мы о них не подозреваем?» Я покачал головой.
— Вообще-то Земля пересекает хвост кометы только раз в году. Но такое представление, как сегодня, случается раз в жизни.
— Правда, было бы классно, если бы звезды падали во двор? Если бы мы знали, когда взойдет солнце, то положили бы его в аквариум и это был бы ночной фонарь или маяк. — Я прямо видел, как она это делает, сгребая выжженную траву на лужайке. — Как ты думаешь, а из окна Кейт это видно?
87 — Не уверен. — Я приподнялся на локте и внимательно посмотрел на нее.
Но Анна не отрывала глаз от перевернутой чаши неба.
— Я знаю. Ты хочешь спросить, зачем я это делаю.
— Тебе не нужно ничего говорить, если ты не хочешь этого.
Ты хочешь спросить, зачем я это делаю.
— Тебе не нужно ничего говорить, если ты не хочешь этого.
Анна легла, положив голову мне на плечо. Каждую секунду вспыхивал серебряный штрих: скобка, восклицательный знак, запятая — знаки препинания, написанные светом для слов, которые так трудно произнести.
Пятница
Не верь, что солнце ясно,
Что звезды — рой огней,
Что правда лгать не властна,
Но верь любви моей.
Вильям Шекспир. «Гамлет»
Кемпбелл
Как только мы с Судьей вошли в больницу, сразу стало понятно, что нам не повезло. Похожая на Гитлера женщина-охранник с неудачной завивкой, скрестив руки на груди, преградила мне дорогу к лифту.
— С собакой нельзя, — скомандовала она.
— Это служебная собака.
— Вы не слепой.
— У меня сильная аритмия, а у него есть сертификат на проведение сердечно-легочной реанимации.
Я направился в кабинет доктора Бергена — терапевта, который был председателем комиссии по этическим вопросам в провиденской больнице. Я находился здесь неофициально, так как все еще не мог найти свою клиентку и выяснить, подает ли она в суд. Честно говоря, после вчерашнего слушания я был очень зол — я хотел, чтобы она подошла ко мне. Но когда она так и не появилась, я дошел до того, что целый час просидел возле ее дома, но так никого и не дождался. Сегодня, полагая, что Анна у своей сестры, я приехал в больницу, но мне сказали, что к Кейт никого не пускают. Джулию я тоже не видел, хотя был уверен, что она ждет меня под дверью, где мы с Судьей ее вчера оставили. Я попросил у ее сестры хотя бы номер мобильного, но что-то подсказывало мне, что номер 401-ИДИ-К-ЧЕРТУ недействителен.
Таким образом, мне ничего не оставалось, кроме как работать по делу своей клиентки, на случай если оно еще существует.
Секретарша Бергена выглядела как женщина, у которой размер груди больше ее интеллекта.
— Ой, собачка! — взвизгнула она и протянула руку, чтобы погладить Судью.
— Пожалуйста, не надо. — Я уже хотел было выдать ей одну из моих заготовленных историй, но потом решил, что не стоит тратить их на нее. Поэтому, минуя ее, направился прямиком к двери.
Там сидел маленький толстый мужчина. На голове у него был платок с полосками и звездами, как на американском флаге, и одет он был в форму для занятий йогой. Мужчина медитировал.
— Занят, — услышал я бормотание Бергена.
— Нам с вами нужно кое-что обсудить, доктор. Меня зовут Кемпбелл Александер, я адвокат, который просил историю болезни девочки Фитцджеральд.
Вытянув вперед руки, терапевт выдохнул.
— Я уже выслал.
— Это была история болезни Кейт Фитцджеральд, а мне нужны медицинские записи Анны Фитцджеральд.
— Знаете, — проговорил он, — сейчас не самое удачное время…
— Я не помешаю вашей тренировке. — Я сел, и Судья улегся у моих ног. — Значит так, Анна Фитцджеральд. У вас есть насчет нее какие-либо записи из комиссии по этическим вопросам?
— Комиссия никогда не рассматривала вопросов, связанных с Анной Фитцджеральд. Нашим пациентом была ее сестра.
Я наблюдал, как он выгнул спину, а потом нагнулся вперед.
— Вы знаете, сколько раз Анна была на амбулаторном и стационарном лечении в этой больнице?
— Нет.
— Я насчитал восемь раз.
— Но такие процедуры не обязательно рассматриваются комиссией. Если врач согласен с тем, чего хочет пациент, и наоборот, тогда повода для конфликта нет. Нам даже незачем об этом знать.