— Диггер?
— Ну… — ответил ему сонный голос.
— Ты мне что ночью сказал?
— Работу сделал, мину заложил, — уже бодрее ответил голос.
— И куда ж ты ее, сука, заложил? Себе в задницу? Где папка с документами?
— Слушай ты, козел, куда ты мне сказал, туда я все и заложил — на втором этаже, в седьмой комнате, в стол у крайнего окна, во второй ящик.
— Нет там ничего… — Борисик почти визжал.
— Не ори… — Голос Глянцевого собеседника сделался холоден и резок. — Я, как правило, ошибок не допускаю, ты знаешь. Ты сам?то хорошо смотрел?
— Лучше некуда, весь ящик перерыл. Да там особо и рыть?то нечего — ящичек практически пуст. Меня больше главное интересует — ты в воздуховод положил, что надо? Если сегодня и эти бумаги не найдут… Я не знаю, что будет!
— Ну, знаешь, столы я еще и мог бы в темноте перепутать. — Голос помолчал. — Хотя вряд ли… А вытяжка в кабинете одна. Другой нет. И кабинет заперт, из него сейчас вряд ли что можно вынести. Так что с этим все должно быть нормально. Слушай, может, в этой седьмой комнате просто спросить у ребят, не видел ли кто зелененькую папку. Даже если кто нашел, что эти «творческие работники» в ней поймут. Так что ты давай не психуй, а спокойно так, между делом, поинтересуйся. Спокойнее, спокойнее.
— Ага! Тебе просто спокойненьким быть. А меня так могут успокоить, что вообще шевелиться не буду!
— Ну, друг, ты сам в это дело влез. Сам придумал — сам хлебай, захлебнешься — не скули. Я свою часть сделал — отвали! — заговорил голос в рифму, но без размера.
— А ты, часом, сам нигде их не припрятал, Диггер? Смотри, если думаешь на себя одеяльце перетянуть… — Голосок у Борисика сделался мягеньким.
— Ты же видел, что я с пустыми руками в коллектор спустился!… — Собеседник Глянца явно занервничал.
— Видел?то видел… — раздумчиво протянул Глянц. Похоже, ему удалось взять себя в руки.
— Ладно, подождем, что Крот скажет… — закончил Борисик разговор, и в наушнике часто запикал отбой. В тот же момент кто?то хлопнул меня по плечу. Я оглянулся, рядом, улыбаясь во весь рот, стоял Женька Брусничкин.
— Ну, Илюха, здорово ты устроился. Я смотрю, под музыку работаешь. Не мешает рифмы низать? Что слушаем?
Он протянул руку, собираясь приложиться к моему микрофону. Я быстро выдернул пуговку из уха, бросил ее в портфель, щелкнул тумблером, включая запись, и тут же закрыл свой саквояж. Затем устало потянулся — от напряжения занемела шея — и только после этого ответил:
— Первый концерт Чайковского для фортепиано с оркестром.
Всем было известно, что Брусничкин на дух не переносил классическую музыку, он от нее впадал в какое?то коматозное состояние. А я, наоборот, слыл на фирме отъявленным меломаном. Женька сразу потерял интерес к моему наушнику, но у него наготове было другое предложение:
— Слушай, ты так неожиданно уехал, а я как раз хотел тебя позвать в одну новую ресторацию. Тут недели две назад недалеко от нас открыли симпатичный такой подвальчик.
В самом Товарищеском из всех товарищеских переулков. Ни за что не догадаешься, как эту ресторацию обозвали!
Он торжествующе посмотрел на меня. Я решил поддержать предложенную игру:
— «Взвейтесь кострами»!
Женька довольно заржал.
— Дается три попытки. Первая не считается — идет за счет заведения.
Я принял позу роденовского «Мыслителя».
— «В разливанном шалаше»!
— Мимо! С твоей фантазией не рекламные стихи строчить, а названиями для рестораций торговать! Будь проще, и народ к тебе, вернее, к ресторану, потянется!
— Сам же сказал — в Товарищеском переулке. Значит, название должно соответствовать.
— Чему соответствовать? Названию переулка или виду деятельности?
— Ну тогда «У Маузера»!
Женька оторопел.
— При чем тут маузер?
— Ну как же. Помнишь: «…Кто там шагает правой. Конечно, товарищ маузер». Ну и опять же «маслята под стреляным соусом» очень соответствовать будут.
Женька озадаченно поскреб шевелюру.
— Ну у тебя ассоциации!… Впрочем, Владимир Владимирович сегодня неактуален.
Напрасно он всуе вспомнил Маяковского. Я за Владимира Владимировича и обидеть могу! Мгновенно набычившись, я поднялся из?за стола.
— Ну?ка повтори, кто сегодня неактуален?
— Асадов, Асадов… — Женька вспомнил, что при мне о Маяковском либо в превосходной степени, либо никак.
— Разве Асадова Владимиром Владимировичем звали? — По?моему, он меня просто дурил.
— Ну как же, конечно. Он же всю жизнь гордился, что с Маяковским полным тезкой был. Даже фамилию хотел поменять, только ему ЦК не разрешил! А что ты, собственно, разговор в сторону уводишь?! У тебя последняя попытка осталась!
— Да! Тогда надо бить наверняка! — Я на минуту задумался и выдал: — «Друг».
— Не… — Брусничкин разочарованно покачал головой. — Это даже примитивно как?то. Последняя попытка меня совершенно разочаровала…
— Ну почему? Наоборот, свежо и неожиданно. Представляешь, тебя жена спрашивает: ты где весь вечер пропадал, а ты отвечаешь: у «Друга», и она ни за что не догадается, что ты, паразит, без нее в ресторане отрывался. Или она — тебе: ты куда собрался, а ты, индифферентно так: к «Другу», и она понимает, что искать тебя сегодня бесполезно. Каково!
— Может, ты и прав, — задумчиво протянул Женька. — Только ресторан?то назвали «Сказка».