— Ты — Арку. Или у тебя глубокая контузия.
— Знаешь что, вылезай и рассказывай все толком. Что там надо сделать, чтобы тебя увидеть. Сказать заветные слова: «Сезам, откройся», «Стань передо мной, как лист перед травой», а может, надо что?нибудь потереть.
— Не понравлюсь я тебе, — засомневался голос.
— Понравлюсь, не понравлюсь. Я с тобой не целоваться собираюсь.
— Как знать.
— Кончай болтать — вылезай.
— Ладно. Только ты не пугайся и не шевелись.
— Замер.
Я действительно замер. Вокруг никого не было. Только из?за близкого валуна медленно потекла золотистая струя, покачивая из стороны в сторону маленькой приплюснутой головой. Змея. Узкая лента в метр длиной цвета сусального золота с изысканным рисунком из переплетенных черных ромбов вдоль спины. Я не двигался, да и не мог двинуться. Руки и ноги как будто приросли к земле. Двигались одни глаза, наблюдая приближающееся мелькание маленького раздвоенного язычка и крохотных рубиновых глаз. Узкое тело перетекло с желтой травы на мою руку и, обвивая ее, потянулось к плечу. Я чувствовал на запястье шелковую прохладу змеиной кожи. Свернувшись клубком на левом плече, змея перекинулась через грудь и положила голову на мое правое плечо. Хвост повис на груди экзотическим аксельбантом.
— Вот видишь, не понравилась я тебе.
— Я просто онемел от твоей небесной красоты.
— Болтун. Еще скажи, что совсем не испугался.
— Ну, вообще?то я змей не люблю.
— Да, — голова на моем плече приподнялась, — за что?
— Ни за что, видимо, атавизм. Я змей?то в натуре видел раза два. А может быть, именно потому, что просто мало с ними знаком.
— Не знаешь, но не любишь. Логично!
— Нет, знаю. Ног у вас нет. Походка у вас некрасивая.
— Это у кого походка некрасивая? — казалось, змея от возмущения задохнулась. — Сами?то топаете как… не знаю кто.
— Ладно, — сказал я примирительно, — не будем вдаваться в анатомию. Как мне вас называть, леди. Не могу же я талдычить: змея, змея.
— А вот так и называй — Леди, а я тебя буду звать Илья.
— Откуда ты знаешь мое имя? — моему удивлению не было предела.
Нет, какова человеческая психика. То, что со мной на равных общалось пресмыкающееся из породы аспидов, меня не удивляло. А вот то, что оно знало мое имя, вызывало изумление.
— Разве это твое имя? — ее удивление тоже было неподдельным. — Я не знала. Просто ты чрезвычайно пригоден для этого имени.
— Ага. А еще для чего я пригоден, — оскорбился я.
— Посмотрим…
Мне показалось, что в ее голосе прозвучала легкая смешинка.
— Леди, — процедил я с достоинством, — мы отвлеклись от темы. До нашей незабываемой встречи вы начали занимательный рассказ об отрубленных конечностях и частичной амнезии, вызванной, как вы сказали, глубокой контузией. Если можно, продолжайте, я весь — внимание.
— Рассказывать вообще?то нечего. Я, как обычно по утрам, вышла прогуляться на свой любимый луг.
По дороге в сторону Холма ехали шестеро всадников — ты и, как мне показалось, пятеро сопровождавших тебя. Навстречу вам из?за леса выехал Арк. С ним было человек сорок. Я очень удивилась, что, вместо того чтобы удирать, вы выхватили мечи и помчались навстречу этим бандитам. Это было похоже на самоубийство. Схватка длилась минут двадцать, и я уже думала, что тебе удастся их всех положить — человек двенадцать ты точно зарубил. Потом ты схватился с самим Арком. Я не поняла, как тебе это удалось, но третьим ударом ты отрубил ему руку, а ведь он был со щитом. И тогда один из сопровождавших тебя и прикрывавших твою спину во время боя ударил тебя мечом сзади. Шлем твой разлетелся на куски, а сам ты свалился с коня. Без тебя твоих людей быстро обезоружили, отрезали им языки и повесили, кроме того, который тебя ударил. Тот ускакал вместе с Арком. Тебя, видимо, сочли убитым, да ты и был убит, я потом проверила. Арк так орал на твоего убийцу, я думала, он его зарубит. Они все чего?то шарили вокруг тебя, а потом ускакали, видимо, Арку стало совсем плохо. А вечером смотрю — ты шевелишься. Вот я и решила попробовать с тобой заговорить. Очень ты меня заинтересовал. Такой манеры владения мечом я ни разу не видела.
Я сидел, тупо уставившись на свою руку с клинком, и в моей голове было пусто. Хотя бы одна дельная мысль. Я прекрасно помнил, как провел прошедший день. Никаких схваток, тем более что мечи я видел только в кино да на витринах новых магазинов, и то не настоящие. А чтобы держать в руке или драться!… Из меня вообще драчун слабый. Мирный я человек. И на сон не похоже. Не вижу я обычно цветных стереофонических снов.
— Ну, что задумался? Как жить дальше?
— Тебя не очень огорчит, если я скажу, что все, что ты мне рассказала, есть плод твоего горячечного воображения. Я прекрасно помню, что весь сегодняшний день провел в Москве и на природу не выезжал. Ни на коне, ни на чем другом. И, конечно же, ни с кем не дрался.
— Где ты провел весь день?
— В Москве.
— Москва есть плод твоего горячечного воображения. Нет поблизости такой деревни.
— Деревни? — Я задохнулся от возмущения. — Да это великий город, один из самых больших и красивых на всей планете! В нем десять миллионов человек живет. Или уже одиннадцать.