Корень едва не свалился со стола, во всяком случае он моментально оказался на ногах. Все присутствующие с большим интересом молча уставились на него. Володька обвел нас совершенно бешеным взглядом, а Глянц тут же выступил с гневной отповедью:
— Как вам, Милин, не стыдно развивать здесь свои гнусные инсинуации. Владимир Владимирович не способен на такого рода бессмысленные розыгрыши!
— Никаких инсинуаций, — с улыбкой ответил я. — Я просто высказал единственные, на мой взгляд, возможные варианты происшедшего. При этом второй из предложенных мной вариантов, безусловно, предпочтительнее, поскольку сохраняет статус?кво. При первом варианте, то есть при краже документов сторонним лицом, мы вряд ли уже что?либо можем сделать, и нам остается пассивно ожидать дальнейшего развития событий. Мы, конечно, узнаем имя пресловутого Иуды, но я боюсь, что узнаем мы его слишком поздно.
— Так, — прервал мои рассуждения Корень, — все свободны. Всем спасибо за советы. И помалкивайте. Узнаю, что кто?то пустил треп по фирме, голым на улицу отправлю!
Затем он повернулся к нам спиной и, мелькая своими вызывающе белыми шортами, прошествовал на свое рабочее место, по дороге с размаху захлопнув дверцу сейфа.
Всем спасибо за советы. И помалкивайте. Узнаю, что кто?то пустил треп по фирме, голым на улицу отправлю!
Затем он повернулся к нам спиной и, мелькая своими вызывающе белыми шортами, прошествовал на свое рабочее место, по дороге с размаху захлопнув дверцу сейфа. Ребята под грохот металлической дверцы шустро выметались из кабинета. Глянц потрусил в свою отдельную конуру на первом этаже, а я рванул к своему столу, побыстрее припасть к уху своего маленького приборчика.
И все?таки я несколько задержался. В коридоре слонялся взволнованный Женька, нервно перебирая какие?то бумажки. Увидев меня, он быстро подошел и заговорщицки зашептал:
— Когда шеф по Галине по Бланке заслушивать будет?
— Да не волнуйся ты, — также шепотом ответил я. — Ему сейчас ни до Галины, ни до банки, ни до закуски…
— Как это — ни до банки?… — округлил глаза неунывающий Брусничкин.
— А так. Сам боится в закуску попасть…
Пока Брусничкин переваривал полученную информацию, я прошмыгнул мимо и быстренько проследовал к своему рабочему месту. На ручке моего кейса алела красная точка. Я дождался окончания разговора, а затем открыл «свой чемоданчик». Передняя панель прибора докладывала, что за отчетный период с обслуживаемого телефона было сделано три звонка — два с телефона и один на телефон. Я включил воспроизведение записи.
Сначала позвонил Борисик. На его несколько нервное «Алле» ответил ему уверенный, вальяжный такой, мужской голос: «Ну! Я слушаю вас со вниманием…»
«Мне необходимо срочно переговорить с Иосифом Аркадьевичем».
«А я вам не подойду? Он очень занят».
«Я вас прошу передать, что ему звонил Глянц. Я перезвоню минут через…»
Борисик сделал паузу, ожидая подсказки собеседника, через сколько можно перезвонить, но тот неожиданно перебил: «А документы уже у вас в руках?»
«Так вы в курсе?…» — в этом восклицании Глянца странным образом смешались разочарование и облегчение.
«В курсе, в курсе! — нетерпеливо ответил его собеседник. — Мне приказано передать, что если документы у вас, то мы готовы заключить оговоренное соглашение, но только если документы у вас. Нам не нужны обещания!»
«Я же сказал — у меня!…» — нагло соврал Борисик.
«Тогда положите их в автоматическую камеру хранения на Курском вокзале и сообщите мне номер камеры и код. Я думаю, встречаться нам с вами пока что не стоит. Вот когда вы станете коммерческим директором нашего объединения…»
Тон последней фразы Глянцевого собеседника мне очень не понравился. На месте Борисика я бы еще раз подумал о том, с кем связался. Но сам Борисик, видимо, уже все для себя решил.
«Я все понял, перезвоню!»
Зазвучал сигнал отбоя, и вместе со щелчками набираемого номера в наушнике раздалось ворчание Глянца: «Нашел кретина, собственными руками за эти бумажки хвататься!…»
«Вот, значит, как, — подумал я. — Свои ручки, даже делая грязные дела, Борисик хочет в чистоте держать!»
В трубке раздался гудок и затем прозвучало короткое «Да».
«Пошел…» — произнес Борисик и сразу дал отбой.
Следующий разговор, судя по указанному прибором времени, состоялся перед самым совещанием у Корня. На этот раз позвонили на Борисиков мобильный, и довольный голос доложил:
«Все! Пакет у меня. Но работка, старик, я тебе доложу, еще та! Еле пролез да и ободрался весь. Стал как ёршик в унитазе и запашок такой же. Так что за вредность процентов тридцать накинуть надо».
«Веревку на шею тебе накинуть надо! — начал в ответ хамить Глянц. — Я тебе когда скомандовал забрать бумаги? А когда ты полез? Ты что, хотел Кореневу на голову свалиться?…»
«Подумаешь, опоздал на полчаса! — раздался индифферентный ответ.
— Все ж нормально прошло. Только грязный я немного. Бумажки у меня. Готов ехать прям к тваму шефу. Так, не переодеваясь, и рвану, пусть хозяева знают, как мы рискуем для них, гы?гы?гы…» — Этот, по словам Афони, маленький мужичок имел своеобразное чувство юмора.
«Нет! Ни к кому ехать не надо! Положишь бумаги в автоматическую камеру хранения на Курском вокзале и сообщишь мне номер ячейки и код. И вообще, забудь, куда ты сегодня лазил!»