— Заковать его!
Темные фигуры сопровождающих магов возобновили свое мерное продвижение, а я потянул из ножен Поющего и Молчащего.
Внезапно в напряженной тишине зала, нарушаемой только шарканьем ног и слабым позвякиванием цепей, раздался тягучий низкий голос:
— Опомнись, Красный. Ты хочешь, чтобы пришлец смог обнажить Поющего и Молчащего. Он это сделает, если ты нарушишь канон. И тогда гибель ждет не только тебя, но и всех нас. Образумься!
Маги, несущие цепи, снова остановились. Но Красный Магистр, нисколько не удивленный вмешательством в его действия, резко обернулся на голос и, словно собака, у которой отбирают кость, зло огрызнулся:
— Ты что, не видишь, нет у него Молчащего!
— Глупец. Молчащий потому и Молчащий, что видит его только хозяин, а чувствует только тот, у кого он отбирает самое главное. Ты даже этого не знал? — В голосе просквозила насмешка.
— Ну, Черный, ты еще пожалеешь о том, что вмешался в мое дело! — Угроза Красного прозвучала настолько ощутимо, что даже я содрогнулся.
— Ну, Черный, ты еще пожалеешь о том, что вмешался в мое дело! — Угроза Красного прозвучала настолько ощутимо, что даже я содрогнулся. Но говоривший, казалось, не обратил на нее никакого внимания.
— А ты рассчитывал, что Черный Магистр станет простым слоном на твоей шахматной доске? — на этот раз насмешка была неприкрытой. Красного Магистра передернуло.
Рыкнув: «Разберемся позже!», он бросил своим клевретам:
— Уберите цепи! — и повернувшись ко мне, зашипел: — С тебя хватит и этого!
Из складок своего одеяния он извлек короткий толстый стержень золотистого цвета и, протянув ее Оранжевому, уже спокойнее произнес:
— Повтори формулу прощания.
Оранжевый, увидев стержень, сразу пришел в себя и, выдвинувшись вперед, повторил:
— А теперь слушай формулу прощания! — и, помолчав, продолжил: — Прощай, пришлец по имени Илья, несущий золотую змею на плече и черного кота за пазухой. Войди, опутанный Золотым Волосом, в синее пламя магии.
Я почувствовал, как мои руки мгновенно отяжелели, сделавшись ватными, и оружие, наполовину извлеченное из ножен, с тихим шелестом вернулось на место. Вновь попытаться извлечь его у меня не хватало сил. Магистры увидели, что мне не удается вытянуть меч из ножен, и удовлетворенно улыбнулись.
В комнату такой же медленной, торжественной поступью вновь вошли восемь полных магов, двигаясь на этот раз друг за другом. Проходя мимо Оранжевого Магистра, каждый из них протягивал затянутую в желтую кожу руку и брал короткий золотой стержень, но из руки магистра он также не исчезал. Когда восьмой маг взял свой стержень, Магистр с видимым облегчением вздохнул и опустил руку на эфес рапиры. Маги тем временем, по очереди проходя мимо меня, касались своими стержнями моего пояса в разных местах, и те словно прирастали к нему. Я заметил, что руки, державшие стержни, просто слились с ними, едва сохраняя очертания сжатого кулака. Маги по очереди отходили от меня, и стержни, удлиняясь, истончались до размера толстой нити, но оставались туго натянутыми. Через несколько мгновений восемь магов встали вокруг меня, накрепко соединенные с моим поясом золотыми нитями. Я оказался ступицей своеобразного колеса, золотые спицы которого прочно удерживали меня в центре.
Красный Магистр повернулся к своему помощнику и тоном, не допускающим возражений, приказал:
— Отправляйся в старый тронный зал. Долгую Книгу уже установили. Можешь немного отдохнуть и начинай листать. Листать будешь до полуночи!
Оранжевый молча повернулся и вышел.
Красный, взмахнув широкими рукавами, также повернулся к выходу и, поведя пальцами, выдернул из воздуха отливающую медью плошку, в которой слабо теплился огонек чистого синего пламени.
Подняв плошку в вытянутой руке, он сделал первый медленный, торжественный шаг к выходу, и одетые в темные балахоны фигуры синхронно повторили его. Я поневоле двинулся вместе с ними.
Так началось мое восшествие в синее пламя.
Мы медленно шли через анфилады комнат, по широким коридорам и узким переходам, мы поднимались и опускались по шикарным мраморным лестницам и узким каменным пандусам. И при этом сопровождавшие меня маги ни разу, ни на йоту не нарушили дистанцию, разделявшую нас. Я, словно во сне переставляя ноги, с удивлением наблюдал, как в узком переходе удерживающие меня нити пропадали в близкой стене, сохраняя свою натянутость, как некоторые маги, выдерживая заданную дистанцию, призраками проходили сквозь перегородки между комнатами. Два раза мы прошли по узким перекидным мостикам на высоте трех?четырех этажей, и маги шагали мерным, неторопливым шагом, не имея опоры под ногами, а их балахоны развевались на резком свободном ветру. Дворец или замок, по которому мы двигались, казалось, не имел ни начала, ни конца. Но все когда?нибудь кончается. За очередным поворотом открылась короткая лестница с широкими ступенями, покрытыми толстым ковром, по которой мы спустились к широко распахнутым дверям, вытолкнувшим нас на широкий мощеный двор, огороженный высокой каменной стеной.
Мы пересекли пустой гулкий двор и через распахнутые ворота с поднятой решеткой по короткому подъемному мосту вступили на широкую недлинную улицу, мощенную брусчаткой. Улица была заполнена разноцветной, радостно возбужденной толпой. Не меняя принятого ритма движения, мы врезались в толпу, и она, распадаясь перед Магистром, мгновенно смыкалась позади последнего сопровождающего мага, обтекая нашу процессию. При этом казалось, что возбужденные веселящиеся люди участвуют в каком?то карнавале и совершенно не обращают на нас внимания.
Мы беспрепятственно прошли по улице, которая вывела нас на огромную площадь, залитую полуденным солнцем и буквально забитую народом. Площадь окружали старые, какие?то седые здания в три?четыре этажа, среди которых выделялось одно, похожее на классический готический собор, украшенный стрельчатыми окнами, тонкими, устремленными вверх башенками. Второй этаж отделялся от третьего широким фризом, украшенным высеченными из камня фигурами горгулий, бесенят и химер, поблескивавших на солнце живыми глазами. В середине площади возвышался круглый каменный постамент, покрытый плоской гладкой плитой. По боковой стене постамента бежали узкие черные отверстия, напоминавшие бойницы. Пространство вокруг постамента было очищено от людей и охранялось плотной цепочкой стражников, закованных в знакомые мне панцири и вооруженных копьями, мечами и топорами. Они стояли неподвижно, резко отсекая волнующееся море веселящихся людей от мрачного серого пустого пространства, готового поглотить меня в синем пламени.