Афонька поежился, задумчиво склонил голову набок и предложил:
— Может, ей ошейником стать, противоблошиным?…
— Она что, и в ошейник может обернуться? — удивился я.
— Ты что, никаких блох, ни в коем случае! А то вместе со своей блохой… тьфу ты, со своей Анфиской вылетишь в два счета. Собака должна быть чистоплотной и любить купаться!
Афонька поежился, задумчиво склонил голову набок и предложил:
— Может, ей ошейником стать, противоблошиным?…
— Она что, и в ошейник может обернуться? — удивился я.
— И?и?и?х, господин. Чтобы в хозяйский дом попасть, я репьем готова обернуться, а тут благородная вещь… — раздалось вдруг из кучки мусора, наваленной в углу площадки.
Домовой бросил на мусор испуганный взгляд и начал оправдываться:
— Я ей велел тебе, господин, на глаза не показываться. Ты что?то на нее серчаешь… Ну я подумал… — Он смущенно завозил ножкой по полу и опустил глаза.
— Правильно подумал, — одобрил я его, и он тут же довольно заулыбался. — И вообще, ты с ней построже, построже… А что она меня слышала — тоже хорошо, будет знать, на что идет… — Я еще раз грозно поглядел на мусорную кучку, и в ней опять завозились.
— Значит, ты все понял?… — повернулся я к Афоне.
— Все, все, господин! — Маленький меховой дед энергично закивал головой.
— Смотри, голова отвалится… — насмешливо бросил я, поднимаясь по лестнице.
— Ничего, не отвалится, — донеслось с опустевшей площадки, а потом словно удаляясь: — Спасибо, господин… — и еще тише: — Ты настоящий господин…
Я поднялся по лестнице и вышел в коридор. Курильщиков было уже четверо, и конкурс анекдотов в самом разгаре. Один из дымокуров, Севка Рыжов из технической группы, увидев меня, осклабился:
— Илюха! Ты чего это по черным лестницам шастаешь?
— Кабинет себе подыскивает. Отдельный… — загыгыкал незнакомый мне чернявый молодой парень.
Но у меня не было ни времени, ни желания вступать с ними в соревнование по остроумию, я только махнул рукой и направился на свое рабочее место.
Набрав рабочий телефон Воронина, я довольно долго ждал, когда там поднимут трубку. Оказалось, что время было уже первый час, и в воронинской конторе народ приступил к ленчу. Когда трубку передали Юрке, он с набитым ртом заявил, что готов выехать за собакой хоть сейчас. Правда, с женой он связаться не успел, но принимает весь риск и всю ответственность на себя, и если собака хорошая, он ее заберет. Мы договорились, что он подъедет ко мне на Таганку через сорок минут.
И вот через сорок минут я вышел на душную, прожариваемую солнцем улицу и, дойдя до угла нашего здания, увидел спрятавшегося в тени огромного пса. По?моему, это была помесь ньюфаундленда и кавказской овчарки. Его мощную шею украшал изящный ошейник, явно купленный в каком?то шикарном собачьем магазине.
— Ну как?… — раздался у меня в голове гордый вопрос.
— Все отлично, но ошейник мог бы быть и поскромнее. А то честный Воронин начнет твоего хозяина по всей Москве разыскивать.
Раздался горестный вздох, и шикарный ошейник на моих глазах превратился в довольно замусоленный кусок старой толстой кожи.
— Годится, — одобрил я.
И тут подкатила синяя воронинская «восьмерка».
Юрка выскочил из машины и быстро подошел ко мне. Но глаза его были прикованы к лохматому монстру, который, высунув здоровенный красный язык, устроился у моих ног.
— Вот это да!… — только и сказал он, остановившись рядом. Затем он присел и, не отрывая глаз от собаки, спросил: — И как его зовут?
— Афанасий… — автоматически брякнул я. Пес спрятал свой язычище и поднял на меня огромные глаза.
— Он прям из андерсеновского «Огнива», — восхищенно заявил Юрка.
— Ну что, берешь? — нетерпеливо спросил я.
— Спрашиваешь?… — тут Юрик с сомнением посмотрел на меня и неуверенно спросил: — А он ко мне пойдет?
— Как попросишь, — ответил я. — Вообще?то он пес покладистый, но сам видишь, в нем кавказская составляющая имеется, а это кровь серьезная, так что будь с ним повежливее. Но без слюнявости, а то на шею сядет! — И я сурово посмотрел на Афоньку.
Юрка медленно отступил к своей машине, открыл дверцу и откинул переднее сиденье. Потом, обернувшись, достаточно строго позвал:
— Афанасий, садись. Поехали домой…
Пес встал, еще раз посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Воронина и с достоинством потопал огромными лапами к машине. Когда он, на удивление аккуратно и чинно, разместился на заднем сиденье, Юрка быстро закрыл дверь и, махнув мне на прощание рукой, кинулся на водительское место.