Людмила появилась через десять минут, и не на лестнице, а из?за угла. Увидев мою торжественную фигуру с этим умопомрачительным букетищем, она широко распахнула глаза и приостановилась, но через мгновение, улыбнувшись, пошла мне навстречу. Я, перехватив букет двумя руками, на негнущихся ногах шагнул вперед, а затем, галантно дернув головой в полупоклоне, вдруг прокаркал враз охрипшим голосом: «Это тебе…» — и замолчал, сам испугавшись собственного голоса.
Но Людмила ничего не заметила. Она не отрываясь смотрела на цветы. Я несколько ободрился и, кашлянув, продолжил:
— Мне подумалось, что тебе должны понравиться именно белые розы. Они очень к тебе пойдут, — и я протянул ей букет.
Она молча, как?то очень ласково, приняла цветы себе на руки и, легко коснувшись лепестков щекой, подняла на меня свои сияющие глаза.
— Спасибо. Ты знаешь, мне еще ни разу не дарили цветов…
Я ошарашенно уставился на нее, и у меня само собой вырвалось:
— Не может быть!…
— На самом деле… — Она снова улыбнулась. — Честно говоря, у меня и знакомых?то таких нет.
И вдруг мне стало необыкновенно легко и спокойно. Мне показалось, что если есть на свете хоть какая?то справедливость, то мы обязательно будем вместе — мы же просто созданы друг для друга. И тут в воздухе над головой Людмилы появилось призрачное видение — бледное, измученное лицо Лаэрты с сияющими фиалковыми глазами, обращенное к белокурой девушке, которая ее не видела. И Лаэрта… улыбалась!
Через мгновение туманный образ исчез. Я пару раз глупо хлопнул глазами и пришел в себя.
Моя речь полилась легко, живо и спокойно, словно я разговаривал не с самой прекрасной девушкой на свете, а спорил со Светкой Ворониной о разновидностях аргентинских роз.
— Неужели ты думаешь, я поверю, что у такой девушки нет поклонников, которые просто обязаны засыпать предмет своего поклонения цветами? Цветы, по?моему, природой придуманы именно для того, чтобы радовать женщин.
Я еще не слишком долго живу на этом свете, но даже мне ясно, что верх совершенства среди живых существ — женщина, верх совершенства среди растений — цветок, и они созданы друг для друга.
— Я тоже недолго живу на этом свете, но готова поспорить, что подавляющее большинство мужчин не согласятся с твоими словами. Большинство из них считает как раз себя вершиной творения. Причем не вообще мужчин, а именно себя.
Мы неторопливо шагали по Товарищескому переулку в сторону площади Ильича.
— Можно, конечно, немедленно устроить соответствующий социологический опрос среди окружающего нас населения, но мне кажется, что у нас есть более насущная проблема.
— Какая?
— Как мы проведем сегодняшний вечер? Я готов выслушать твои предложения и положить все свои возможности на алтарь твоих желаний!… Каково сказал?
Она засмеялась и взяла меня под руку. Это получилось у нее так просто и естественно, что я даже не сразу понял, что произошло. Когда же до меня дошло, что ее ладонь как?то очень ласково обхватила мою руку, мое сердце подпрыгнуло вверх, а затем рухнуло на место, и в горле образовался ком. Мне пришлось легонько откашляться, чтобы снова при разговоре не захрипеть. А Людмила, как ни в чем не бывало, проговорила:
— …Знаешь, у меня сегодня были такие беспокойные клиенты, — она лукаво взглянула на меня, — что мне уже никуда не хочется, давай просто погуляем по Москве. Я так Москву люблю.
— Я тоже люблю гулять по Москве. А еще я люблю ходить по театрам, но, к сожалению, сейчас не сезон. Слушай, а может, ты голодна, может, мы куда?нибудь зайдем перекусить?
Она отрицательно покачала головой. Боже, как она качала головой! От ее покачивания головой у меня просто подгибались колени. По сравнению с этим все другие покачивания головой выглядели, словно эту голову мучил припадок хронической эпилепсии. Ну вот, опять ком в горле.
— Нет, я не голодна. Вот мороженое я, пожалуй, съела бы.
Впереди маячила вывеска «Баскин Роббинс», и мы заглянули в это заморское заведение. Получив свои вазочки с холодным лакомством, мы уселись у окна и медленно ковыряли ложечками разноцветные шарики, посыпанные шоколадом и кокосовыми стружками.
— Раз мы решили просто гулять, — прервал я молчание, — говори, в какую сторону мы направляемся?
— Мы направляемся в сторону моего дома. Сейчас дойдем до площади Ильича и на метро поедем до Новогиреево. Там я живу. Ты согласен меня проводить?
— Я готов тебя проводить хоть… Да куда тебе угодно. А уж Новогиреево — это вообще по соседству со мной.
— Правда?
— Конечно. Я живу на Вешняковской, недалеко от Выхино. Но я предлагаю пройти еще немного и поехать до Новогиреево на трамвае. Люблю ездить на трамвае. Как мое предложение?
— Принято. — Она опять улыбнулась. Нет, вы поймите — она улыбнулась только мне!
— А по пути ты расскажешь мне о себе. Кто ты, откуда, какой ты. И какие у тебя еще есть необычные способности, кроме тех, которые ты демонстрировал сегодня своему другу, — теперь взгляд ее был серьезен и горел заинтересованностью. — Например, часто ли ты падаешь в обморок, как сегодня за столом.
— Ни в какой обморок я сегодня за столом не падал. — Я говорил с улыбкой, но твердо. Еще не хватало, чтобы она решила, что я припадочный. — Просто как раз в этот момент со мной в телепатическую связь вступил один мой знакомый. Кстати, именно он и сообщил мне, что шеф вернулся из?за границы. А вообще?то все эти необычные, как ты сказала, способности у меня появились буквально на днях. Если хочешь, я тебе, конечно, расскажу, только, боюсь, ты испугаешься и больше не захочешь меня видеть.