— Прошу прощения, — обратился я к нему, — а куда направился паренек?
— Какой паренек? — ответил он визгливым фальцетом.
— Тот, который только что сюда вошел. Он обещал проводить меня к моему коню.
— Так это я. — И гном радостно осклабился, показав крупные редкие зубы. Он тут же развернулся и потопал в глубь конюшни. Мне пришлось двинуться следом за ним.
— За последние десять секунд ты здорово изменился, — с удивлением протянул я.
Гном, не оборачиваясь, заверещал:
— Это когда я выхожу во двор, на солнце, я меняюсь, а на самом деле я вот какой, — тут он резко затормозил и, расставив в стороны руки со сжатыми кулачками, медленно покрутился на месте, демонстрируя себя.
Я опять едва не налетел на него и уже с некоторым раздражением заявил:
— Прекрасно, я запомнил. А как мне тебя называть, если вдруг ты мне понадобишься?
Гном, быстро перебирая своими копытами, уже двигал дальше и на ходу, не оборачиваясь, с гордостью ответил:
— Я — лошадный!
— Ни разу не слышал такой фамилии, — удивился я, возобновляя свой бег за лидером. Леди на моем плече чуть слышно хихикнула…
Гном встал как вкопанный и, резко повернувшись, уставился на меня, решив, видимо, что я над ним издеваюсь, но, увидев мою совершенно серьезную физиономию, заявил:
— А я ни разу не слышал, чтобы у лошадного была фамилия. Лошадный — я! — снова гордо произнес он.
На этот раз он меня не застал врасплох, мне удалось вовремя затормозить и избежать очередного столкновения. Лошадный стоял, выпрямившись во весь свой крошечный рост, выпятив грудь и глядя на меня снизу вверх, смешно задирая голову.
Лошадный стоял, выпрямившись во весь свой крошечный рост, выпятив грудь и глядя на меня снизу вверх, смешно задирая голову. Его прическа мела чистый пол конюшни. Он явно ждал от меня какого?нибудь нового глупого вопроса.
Я не обманул его ожиданий.
— Но имя?то у тебя есть? Не могу же я орать на весь двор: «Лошадный! Лошадный!»
Он вдруг польщенно улыбнулся и, двинувшись дальше, заверещал:
— Ну, если ты хочешь дружить, я, конечно, могу сказать тебе свое имя. Хотя все именно орут: «Лошадный, лошадный».
— Конечно, я хочу дружить, — как можно убедительнее проговорил я.
Лошадный опять резко остановился и уставился на меня своими глазенками.
— И ты будешь по?дружески приносить мне угощение? — Он с надеждой смотрел мне в глаза.
— Конечно, — честно заявил я. — Особенно если ты мне, как другу, скажешь, что ты больше всего любишь.
Он вдруг судорожно сглотнул и с восторгом произнес:
— Овсяное печенье, — подумал и добавил: — Кило.
— Заметано, — бодро ответил я. — Так как же мне тебя звать?
Лошадный потупился и заскреб ножкой по полу. Потом исподлобья бросил на меня взгляд и застенчиво спросил:
— А ты смеяться не будешь?
Леди опять хихикнула.
— С какой стати? — возмущенно ответил я. — Как можно над другом смеяться?
Лошадный глубоко вздохнул и прошептал:
— Миша.
— Отлично, Михаил, — уточнил я. — А меня можешь звать Илья, или Вепрь.
Он укоризненно на меня посмотрел и повторил:
— Меня зовут Миша.
Я мгновенно поправился:
— Хорошо, Миша, пойдем все?таки посмотрим Ворона.
Миша повернулся и заторопился дальше по проходу между стойлами. Я припустился за ним.
Ворон встретил нас тихим ржанием и вначале потянулся к лошадному. Тот, привстав на цыпочки, погладил его по носу и, повернув голову в мою сторону, шепотом спросил:
— Ты сахар принес?
Я в растерянности пожал плечами, и тогда Миша, выудив из своего кармана, сунул мне в руку липкий белый обломок. Я протянул ладонь Ворону. Тот осторожно, прихватив сахар губами, ткнулся мне в ладонь носом. Я, войдя к Ворону в просторное стойло, внимательно его оглядел. Выглядел тот, на мой непросвещенный взгляд, прекрасно и был готов к продолжению нашего путешествия.
— Ты не беспокойся, — раздался резкий голосок Миши, — конь будет в полном порядке.
— А кто тебя сменяет? — обратился я к своему новому другу.
— Как это сменяет? — удивился тот.
— Ну, когда ты отдыхаешь.
— Когда я отдыхаю? — Миша, похоже, меня не понимал.
— Ты же не прикован к этой конюшне. У тебя должно быть свободное время, сходить куда?нибудь, развлечься там?…
Он задумчиво склонил голову набок.
— Я что?то не пойму, — заверещал он через мгновение. — Я здесь один и всегда, и дальше двора не ухожу. И какое время свободное с развлечением, я не знаю. А знаю я лошадей, и чего им надо, и чего им не надо. — Он опять немного помолчал и обиженно добавил: — А если ты дружить не хочешь, так и скажи!
— Я друзьями не бросаюсь, — гордо заявил я. — А вопросы задаю, потому что хочу о своем друге все знать, чтобы быть ему полезным. А ты сразу обижаться.
Мы уже вышли из стойла Ворона и двигались к выходу. После этих моих слов Миша вдруг взял меня за палец и неожиданно грустно сказал:
— Я не обижаюсь. Только знаешь, Вепрь, никто со мной не дружит, а все орут: «Лошадный, лошадный». И никто меня не угощает, а я со двора выйти не могу, заклятие не дает.
Что?то перехватило мне горло, и я, часто заморгав, не удержался и погладил его по гладкой головке.
В этот момент я вышел на залитый солнцем двор.
В этот момент я вышел на залитый солнцем двор. Рядом со мной никого не было, в густой тени коридора конюшни смутно виднелась какая?то тень. Мне захотелось вернуться к Мише, но Леди своим слегка насмешливым голоском проворковала: