Он сделал знак, и гологоловый покатил его кресло прочь от моей двери. За ним, быстро сложив столик, путаясь в полах балахона и теряя по пути листочки бумаги, бросился писец. Дверь с легким хлопком вновь стала непроницаемой.
Вот и суд, скорый и неправый. Было грустно. В глубине души я все?таки надеялся на справедливость и помощь. Мне казалось, что столь могущественные люди способны встать над личными амбициями и руководствоваться не своими мелочными интересами, а истиной и добром. Нет, все было как всегда. Тот прав, у кого больше прав. Что ж, придется играть по предложенным правилам, и если уж выпадет возможность, я тоже буду беспощаден. Теперь я действительно был готов разметать этот чудесный мир к чертовой матери.
И тут я вспомнил Леди, и Странника, и кота по имени Ванька, и лошадного по имени Миша, и Бармалея, и Вечника. И еще я вспомнил Лаэрту — свою фею, ее чудесные глаза и сладкие губы. В груди у меня стало тепло, а глаза защипало. Что ж это я из?за одной красной сволочи ополчился на целый мир, и не такой уж плохой мир. Все?таки друзей у меня в нем было много.
Я стал вспоминать свое странствие и свои встречи, думать, где?то сейчас мои друзья и что?то они поделывают. На меня накатила непонятная усталость, и глаза сами собой закрылись. Я тихо прилег на кушетку и погрузился в легкий, похожий на грезу сон. Но сквозь чуткую дрему я почувствовал, как погас потолочный светильник, оставив слабое, едва рассеивающее тьму сияние, как завозились за дверью, и она, тихо скрипнув, наконец отворилась.
В комнату вошли трое, один из которых был моим старым знакомцем — сторожем с голой головой. Именно он, наклонившись надо мной, шепотом произнес:
— Готов. Спит, как дитя после сиськи. Давай носилки.
Двое вошедших вместе с ним молча подошли сбоку к столу и положили на пол похожие на медицинские носилки. Затем легко перенеся стол подальше от кушетки, они взяли меня за плечи и ноги, переложили на носилки и замерли возле них.
Мой сторож возился около стола. Потом, повернувшись к нам, он сказал с набитым ртом:
— Готовы? Берите и двинули.
Два его безмолвных помощника подняли носилки и, покачивая, понесли меня из камеры. В темном коридоре гологоловый вышел вперед и возглавил нашу процессию.
Я окончательно пришел в себя, но не подавал виду, предпочитая, чтобы меня несли. Пусть попыхтят. Носильщики действительно скоро запыхтели, а еще через несколько шагов тот, что шагал впереди, выдохнул:
— Ну и здоров этот пришлец, тонну, наверное, весит.
— Помалкивай, разбудишь… — проворчал задний.
— Ага, его сейчас серебряной трубой не разбудишь. Магистр сам чары навел.
— Тихо, болтуны, — шикнул гологоловый.
— Передохнуть бы… — заскулил передний. — Все руки оттянул.
— Тащи, тащи, нечего отдыхать, — вдруг забормотал я, как будто бы сквозь сон.
Носилки заметно вздрогнули, а носильщики сбились с шага. Их вожак метнулся ко мне и попытался на ходу разглядеть в темноте мое лицо.
— Ровнее, ровнее… — недовольно пробормотал я. Носилки сразу выровнялись, но носильщики уже почти бежали.
— Спит… — обнадеживающе прошептал гологоловый и припустился вперед. Коридор незаметно сменился узким, мрачным туннелем.
— Спит… — обнадеживающе прошептал гологоловый и припустился вперед. Коридор незаметно сменился узким, мрачным туннелем. Ребятки мчались рысью, задевая плечами сырые каменные стены и пригибая головы. Мои глаза привыкли к темноте, и я прекрасно видел все, что творилось вокруг.
— Недалеко осталось, — пыхтя, заявил через несколько минут передний. Видимо, он был самый говорливый из всех. Эту мысль тут же подтвердил гологоловый.
— Надо Магистру сказать, чтоб он тебе язык укоротил. Болтаешь, как баба на базаре, — остервенело зашептал он на бегу.
Впереди расцветало светлое пятно, похоже, мы приближались к концу туннеля.
— Заразы, свет не выключили… — зашипел наш лидер и наподдал, быстро оторвавшись от носилок. Носильщики тут же сбавили темп и перешли с бега на скорый шаг, а затем и вовсе пошли спокойно. Немного погодя свет впереди погас.
— Не заблудимся в темноте? — обеспокоенно прошептал я.
— Нет, здесь нет поворотов, — тут же откликнулся передний.
— А вдруг уже отрыли? — продолжил я свою провокацию.
— Кого отрыли? — удивился передний.
— Ты кончишь болтать или как, — зашипел задний.
— Сам же дурацкие вопросы задаешь! — обиженно забубнил передний.
— Вот дотащим, — задыхаясь, зашептал задний, — я тебе задам пару умных вопросов. И морду заодно начищу!
— Еще посмотрим, кто кому морду начистит, — запетушился передний, пытаясь обернуться.
— Двигай, зараза… — почти в полный голос рявкнул задний и двинул переднего носилками пониже спины.
— Ровнее, ровнее… — строго вмешался я в дискуссию. Ребята замолчали и опять прибавили шагу. Тут же впереди замаячил вернувшийся руководитель.
— Все в порядке. Нас ждут, — радостно зашептал он.
— Эта сука чуть Вепря не разбудила, — тут же наябедничал задний шепотом.
— Опять болтал, зараза, — окрысился гологоловый и, сунув кулак под нос переднему, пообещал: — Ну будет твой язык у Магистра в кабинете на жердочке болтать!
Передний промолчал, но его пыхтение пропиталось слезами.