Та, естественно, не могла стерпеть столь бесцеремонного обращения и цапнула охранника за палец.
— Я ведь могу тебе и кляп в рот засунуть, — пригрозил укушенный. — А ну молчать, когда его степенство оглашает приговор!
— Нанесение телесных повреждений стражу порядка при исполнении, — монотонно добавил судья. — Плюс еще десять едургов. Будешь платить?
Терна отвернулась, чтобы не сказать все, что вертелось у нее на языке.
— Значит, денег у тебя нет, — констатировал представитель власти и вновь зашуршал бумагами. — Воровка, отказывающаяся платить штраф, выставляется на аукцион немедленно после окончания судебного заседания.
Судья демонстративно захлопнул папку с бумагами и встал.
— Полагаю, не стоит понапрасну тянуть время. Суд окончен, подготовьте товар к продаже. Через полчаса штраф должен быть уплачен в городскую казну.
Девушке скрутили руки за спиной.
— Будешь кричать — заткнем рот грязным вонючим кляпом, — строго предупредил охранник. — Не будешь — дадим дельный совет.
— Не дождетесь, — огрызнулась пленница, опалив служивого гневным взглядом. Тот лишь пожал плечами и подтолкнул девушку к выходу.
Рынок рабов в Батренге оказался гораздо представительнее столичного — сказывалась близость к границе с Зирканой, где рабский труд применялся гораздо чаще, чем в Далгании.
— Не вздумай брыкаться на рынке. С особо строптивых во время торгов срывают одежду, — предупредил охранник.
Когда девушку вывели на помост и ударили в бубен, народ вокруг оживился. На центральном базаре города начиналось грандиозное шоу под названием аукцион. Сначала заработали зазывалы, имевшие процент с выручки. Они старались во все горло, описывая прелести «товара». Только сейчас Терна вдруг узнала, какие у нее шелковистые волосы, обворожительные глаза, упругая грудь, тонкая талия и… Выставленные на публичное обсуждение подробности строения отдельных частей ее тела вогнали девушку в краску.
— Начальная цена — шестьдесят монет! Всего шестьдесят монет за это сокровище! Вдумайтесь, господа! — ретиво принялся за дело аукционист — холеный тип в роскошном зеленом костюме. Он постоянно поправлял редкие волосы и время от времени проверял, на месте ли лацканы пиджака.
— Семьдесят! — поднял руку толстый мужчина, подобравшийся к помосту одним из первых.
— Вижу-вижу, в вас заговорил настоящий мужчина. Но что такое семьдесят монет? Это всего на десять больше того минимума, о котором и говорить не стоит, а когда смотришь на эти плечи, эту шею, эту…
— Сто! — донеслось из дальних рядов.
— Уже лучше, — усмехнулся аукционист, мысленно подсчитывая свои барыши.
Как же Терне хотелось пнуть его ногой! Такая возможность ей представлялась не один раз, и лишь предупреждение охранника удерживало от столь безрассудного поступка. Терна понимала, что сделает хуже только себе, да еще порадует собственной наготой толпу.
Дальнейший рост цены замер на ста тридцати едургах. Толстяк, первым начавший поднимать цену, уже предвкушал удачу, как вдруг раздалось:
— Сто пятьдесят!
Новую цену назвал тот самый купец, который поймал девушку «с поличным».
— Отлично! — обрадовался аукционист. — Наконец-то мы подошли к настоящей цене за этот роскошный товар. Могу заявить вам с полной откровенностью: такой красавицы наш рынок еще не видел. Кто даст больше? Не стесняйтесь! Подумайте: она может стать вашей полноправной собственностью!
Толстяк вытащил два кошелька, пересчитал наличность и, раздосадованный, пошел прочь от помоста. Остальные молчали.
Однако опыт проведения многочисленных торгов подсказывал обладателю зеленого костюма, что из толпы еще можно выжать один-два десятка золотых, нужен только толчок.
— Господа, глядя на эту обворожительную фигурку, мне что-то стало совсем жарко. Представляю, какой огонь у нее под платьем! А вы можете представить? — Это была явная провокация, рассчитанная на несдержанность пленницы, к которой аукционист подошел почти вплотную.
Но трюк не сработал. Терна увидела знакомого купца, и на сердце у нее похолодело.
— Кто это? — шепотом спросила она у одного из зазывал.
— Серьезный мужчина. Один из богатейших на нашем рынке. Как правило, он и покупает всех воровок.
— Вот гад!
— Зря ты так! Говорят, он поставляет наложниц самому Диршану — владыке Зирканы. Представляешь: будешь жить во дворце, кушать лучшие кушанья, спать на самых мягких подушках…
— Я этого Диршана в первую же ночь самой мягкой подушкой и придушу.
— Все вы так вначале говорите…
Тем временем аукционист испил водицы, чтобы загасить разгоревшийся внутренний огонь.
— Похоже, сегодня мы не дождемся достойного предложения. Придется отдавать по дешевке. А жаль. — Продавец еще раз окинул базарную площадь цепким взглядом. От его внимания не укрылось какое-то оживление справа от помоста, где отчетливо была видна белобрысая голова высокого парня.
— Сто пятьдесят едургов — раз! Сто пятьдесят едургов — два! Сто…
— Стойте! — Наступившую перед решающим моментом тишину разорвал юный голос.
— Внимание! На торгах появляется новый участник. Интересно, какую цену назовет молодой человек?
Угроза быть отправленной в чужую страну сильно подействовала на девушку. Она понимала, что шансов сбежать из дворца владыки у нее практически не будет. «Неужели никто не перебьет цену? Даже пусть это будет хоть тот толстяк. Кто угодно! Меня нельзя увозить из Батренга! — Девушка молила судьбу о спасении. — Они что, ничего не понимают?» Отчаяние цепями сковало бедняжку, слезы заблестели на ее красивых глазах.