— Самое простое — неожиданно заявиться в гости и строго спросить: «А не прячете ли вы от своего короля чего-нибудь ценного?» — В своем кабинете Бринст любил рассуждать вслух. — Конечно, в военное время это сурово карается, но что я получу в результате? С одной стороны — деньги, которые мне так необходимы, а с другой — разлад в отношениях с мирольдами Ледяных озер. Этого допустить нельзя. Что посоветуешь, Дронгиад?
— Ты самый лучший! — с жаром ответил парнокопытный.
— Спасибо за поддержку, — тяжело вздохнул монарх. — Жаль только, что не все подданные об этом знают. Некоторых приходится укорачивать на голову, для того чтобы вбить туда эту нехитрую истину.
— Кого надо бить? — Бережник принял боевую стойку.
— Пока никого. — Бринст поднял правую руку, жестом велев собеседнику помолчать, и продолжил монолог: — Жаль, мы потеряли след Мурланда. Если Зарна утверждает, что берольд все время был на юге, а я его видел совершенно в других краях, значит, племянник Дербианта сумел избавиться от любовной метки. Мало того — молодцу удалось перетащить ее на другого человека. Без сторонней помощи тут явно не обошлось. Впрочем, учитывая компанию, в которой оказался специалист по прохождению сквозь стены, сделать это было несложно.
Седой волшебник и говорящее животное не выходили из головы Его Величества. Что их объединяло? Почему они искали встречи с Дербиантом? Зачем его самого спасли от гибели? Отогнав трудные мысли подальше, король вернулся к более насущному.
— Хм… А если на беднягу Горлинда совершат нападение какие-нибудь злодеи вроде тех же дауронов и отберут его драгоценности? Со мной такое нападение точно никто не догадается связать. Или догадаются? — Бринст почесал затылок. — Секунду! А если сам король затем настигнет грабителей и вернет имущество хозяину? Тогда наверняка не догадаются. Вот забавно получится! Я верну хозяину бриллианты, о которых мой подданный не обмолвился ни словом. Ситуация получится более чем щекотливая. Любой здравомыслящий вельможа поспешит отказаться от части сокровищ, чтобы не лишиться всего. А мне только этого и надо.
Король заерзал в кресле, что свидетельствовало о хорошем расположении духа.
— Вот только дауроны для такого дела не подойдут. Этих нужно уничтожать при любом удобном случае. Но мир ведь не без добрых людей? Правда, Дронгиад?
— Ты самый добрый, — не задумываясь, ответил бережник.
Но мир ведь не без добрых людей? Правда, Дронгиад?
— Ты самый добрый, — не задумываясь, ответил бережник.
— Что у нас там военный министр говорил о поморах? Посмели голову поднять?! Вот мы их в это дело и втравим. Они до чужого добра жадные.
В кабинет постучали, и на пороге появилась вторая фаворитка короля — Фардина. Несмотря на то что она была моложе Зарны, в споре за королевское внимание фрейлина постоянно проигрывала своей более удачливой сопернице.
— Мой король, ваша матушка просит зайти к ней.
— Хорошо, сейчас буду. — Бринст отправился на третий этаж старого крыла замка.
Королева-мать никогда не вмешивалась в дела государства. Ее резиденция находилась за пределами столицы, и вдовствующая королева лишь изредка наведывалась в гости к сыну. Нынешний визит был кратким, уже завтра она собиралась отправиться обратно.
Цель редких свиданий матери с сыном, как правило, была одна и та же. Старая королева стремилась быть в курсе личной жизни своего «мальчика». Вот и сейчас она попросила его зайти лишь для того, чтобы напомнить о давнем обещании.
— Сынок, через месяц тебе стукнет тридцать девять, а ты даже не собираешься искать себе спутницу жизни. Сколько можно растрачивать себя на недостойных женщин? Хочешь, чтобы Далгания осталась без наследника?
— Не беспокойтесь. Если я обещал жениться до сорока, значит, так тому и быть.
— А как другие семейные дела? — спросила королева. Так она обычно говорила о внучке.
Королева не любила первую жену сына; когда та умерла, неприязнь перенесла на девочку, которую за семнадцать лет ее жизни и в глаза не видела. Зная это, Бринст никогда подробно не рассказывал «любящей бабушке» про дочку. Не стал он этого делать и сейчас.
— Все нормально.
— Ты правильно делаешь, что не представляешь ее при дворе. У короля должен быть сын — наследник. Появление принцессы может вызвать ненужные осложнения.
«Если бы ты знала, почему я прятал дочь после совершеннолетия, то еще больше бы ее возненавидела, — подумал король. — Сегодня я даже не знаю, где она. А ведь дороже Линории у меня никого нет. Хоть бы Еерчоп наведаться догадался, какие-нибудь вести принес…»
— Как вы себя чувствуете? — решил сменить тему монарх.
Тема собственного здоровья у немолодой женщины была любимой, поэтому обо всем остальном она сразу забыла.
— Двести пятьдесят! — поднял цену купец, обвинивший Терну в воровстве. Он даже приподнялся над толпой, пытаясь отыскать глазами неожиданно появившегося конкурента.
— Не поднимай ставки слишком быстро, — шепотом посоветовал пылкому влюбленному Юрлинг.
— Двести шестьдесят! — Юноша постарался назвать сумму спокойным голосом.
— Поди, узнай, что за человек пытается перейти мне дорогу, — шепнул одному из своих слуг поставщик живого товара. — Если у него слишком много лишних денег — можешь взять их себе. Но чтобы без особого шума!