Я обонял неописуемый смрад
гнилого горелого небелкового мяса. Раскаленный ветер недалекого ядерного
взрыва опалил мое лицо, а на языке я ощутил отвратительный вкус
рассеянной в воздухе протоплазмы. Я шарахнулся и судорожно захлопнул
дверцу, едва не прищемив себе голову. Воздух показался мне сладким, а
мир — прекрасным. Мальчик исчез. Некоторое время я приходил в себя, а
потом вдруг испугался, что этот паршивец, чего доброго, побежал
жаловаться в свой Объединенный Совет, и бросился к машине. Снова сумерки
беспространственного времени сомкнулись вокруг меня. Но я не отрывал
глаз от Железной Стены, меня разбирало любопытство. Чтобы не терять
времени даром, я прыгнул вперед сразу на миллион лет. Над стеной
вырастали заросли атомных грибов, и я обрадовался когда по мою сторону
стены снова забрезжил свет. Я затормозил и застонал от разочарования.
Невдалеке высился громадный Пантеон-Рефрижератор. С неба спускался
ржавый звездолет в виде шара. Вокруг было безлюдно, колыхались хлеба.
Шар приземлился, из него вышел давешний пилот в голубом, а на пороге
Пантеона появилась, вся в красных пятнах пролежней, девица в розовом.
Они устремились друг к другу и взялись за руки. Я отвел глаза — мне
стало неловко. Голубой пилот и розовая девушка затянули речь.
Чтобы размять ноги, я сошел с машины и только тут заметил, что небо
над стеной непривычно чистое. Ни грохота взрывов, ни треска выстрелов
слышно не было. Я осмелел и направился к коммуникационной амбразуре.
По ту сторону стены простиралось совершенно ровное поле,
рассеченное до самого горизонта глубоким рвом. Слева от рва не было
видно ни одной живой души, поле там было покрыто низкими металлическими
куполами, похожими на крышки канализационных люков. Справа от рва у
самого горизонта гарцевали какие-то всадники. Потом я заметил, что на
краю рва сидит, свесив ноги, коренастый темнолицый человек в
металлических доспехах. На груди у него на длинном ремне висело что-то
вроде автомата с очень толстым стволом. Человек медленно жевал,
поминутно сплевывая, и глядел на меня без особого интереса. Я,
придерживая дверцу, тоже смотрел на него, не решаясь заговорить. Слишком
уж у него был странный вид. Непривычный какой-то. Дикий. Кто его знает,
что за человек.
Насмотревшись на меня, он достал из-под доспехов плоскую бутылку,
вытащил зубами пробку, пососал из горлышка, снова сплюнул в ров и сказал
хриплым голосом:
— Хэлло! Ю фром зэт сайд?*
————————————————————————
* Привет! Вы с той стороны? (англ.)
————————————————————————
— Да, — ответил я. — То есть йес.
— Энд хау из ит гоуинг он аут зэа?*
————————————————————————
* Ну и как там? (англ.
)
————————————————————————
— Со-со, — сказал я, прикрывая дверь. — Энд хау из ит гоуинг он
хиа?*
————————————————————————
* Ничего. А здесь? (англ.)
————————————————————————
— Итс о’кей,* — сказал он флегматично и замолчал.
————————————————————————
* Порядок… (англ.)
————————————————————————
Подождав некоторое время, я спросил, что он здесь делает. Сначала
он отвечал неохотно, но потом разговорился. Оказалось, что слева от рва
человечество доживает последние дни под пятой свирепых роботов. Роботы
там сделались умнее людей, захватили власть, пользуются всеми благами
жизни, а людей загнали под землю и поставили к конвейерам. Справа от
рва, на территории, которую он охраняет, людей поработили пришельцы из
соседствующей вселенной. Они тоже захватили власть, установили
феодальные порядки и вовсю пользуются правом первой ночи. Живут эти
пришельцы — дай бог всякому, но тем, кто у них в милости, тоже кое-что
перепадает. А милях в двадцати отсюда, если идти вдоль рва, находится
область, где людей поработили пришельцы с Альтаира, разумные вирусы,
которые поселяются в теле человека и заставляют его делать, что им
угодно. Еще дальше к западу находится большая колония Галактической
Федерации. Люди там тоже порабощены, но живут не так уж плохо, потому
что его превосходительство наместник кормит их на убой и вербует из них
личную гвардию Его Величества Галактического Императора А-у 3562-го.
Есть еще области, порабощенные разумными паразитами, разумными
растениями и разумными минералами. И наконец, за горами есть области,
порабощенные еще кем-то, но о них рассказывают разные сказки, которым
серьезный человек верить не станет… Тут наша беседа была прервана. Над
равниной низко прошло несколько тарелкообразных летательных аппаратов.
Из них, крутясь и кувыркаясь, посыпались бомбы. «Опять началось», —
проворчал человек, лег ногами к взрывам, поднял автомат и открыл огонь
по всадникам, гарцующим на горизонте. Я выскочил вон, захлопнул дверцу
и, прислонившись к ней спиной, некоторое время слушал, как визжат, ревут
и грохочут бомбы. Пилот в голубом и девица в розовом на ступеньках
Пантеона все никак не могли покончить со своим диалогом. Я еще раз
осторожно заглянул в дверцу: над равниной медленно вспухали огненные
шары разрывов. Металлические колпаки откидывались один за другим, из-под
них лезли бледные, оборванные люди с бородатыми свирепыми лицами и с
железными ломами наперевес. Моего недавнего собеседника наскакавшие
всадники в латах рубили в капусту длинными мечами, он орал и отмахивался
автоматом…
Я закрыл дверцу и тщательно задвинул засов.