Я
увидел поднявшего воротник Януса Полуэктовича, который стоял,
повернувшись спиной к ветру, прочно упершись тростью в обнажившуюся
землю, и смотрел на часы. А там, где был автоклав, крутилось освещенное
изнутри красным, тугое облако пара, и горизонт стремительно загибался
все круче и круче, и казалось, что все мы находимся на дне колоссального
кувшина. А потом совсем рядом с эпицентром этого космического безобразия
появился вдруг Роман в своем зеленом пальто, рвущемся с плеч. Он широко
размахнулся, швырнул в ревущий пар что-то большое, блеснувшее бутылочным
блеском, и сейчас же упал ничком, закрыв голову руками. Из облака
вынырнула безобразная, искаженная бешенством физиономия джинна, глаза
его крутились от ярости. Разевая пасть в беззвучном хохоте, он взмахнул
просторными волосатыми ушами, пахнуло гарью, над метелью взметнулись
призрачные стены великолепного дворца, затряслись и опали, а джинн,
превратившись в длинный язык оранжевого пламени, исчез в небе. Несколько
секунд было тихо. Затем горизонт с тяжелым грохотом осел. Меня
подбросило высоко вверх, и, придя в себя, я обнаружил, что сижу,
упираясь руками в землю, неподалеку от грузовика. Снег пропал. Все поле
вокруг было черным. Там, где минуту назад стоял автоклав, зияла большая
воронка. Из нее поднимался белый дымок и пахло паленым. Зрители начали
подниматься на ноги. Лица у всех были испачканы и перекошены. Многие
потеряли голос, кашляли, отплевывались и тихо постанывали. Начали
чиститься, и тут обнаружилось, что некоторые раздеты до белья.
Послышался ропот, затем крики: «Где брюки? Почему я без брюк? Я же был в
брюках!», «Товарищи! Никто не видел моих часов?», «И моих!», «И у меня
тоже пропали!», «Зуба нет, платинового! Летом только вставил…», «Ой, а
у меня колечко пропало… И браслет», «Где Выбегалло? Что за безобразие?
Что все это значит?», «Да черт с ними, с часами и зубами! Люди-то все
целы? Сколько нас было?», «А что, собственно, произошло? Какой-то
взрыв… Джинн… А где же исполин духа?», «Где потребитель?», «Где
Выбегалло, наконец?», «А горизонт видел? Знаешь, на что это похоже?»,
«На свертку пространства, я эти штуки знаю…», «Холодно в майке, дайте
что-нибудь…», «Г-где же этот Вы-выбегалло? Где этот д-дурак?»
Земля зашевелилась, и из траншеи вылез Выбегалло. Он был без
валенок.
— Поясняю для прессы, — сипло сказал он.
Но ему не дали поянить. Магнус Федорович Редькин, пришедший
специально, чтобы узнать наконец, что же такое настоящее счастье,
подскочил к нему, тряся сжатыми кулаками и завопил:
— Это шарлатанство! Вы за это ответите! Балаган! Где моя шапка?
Где моя шуба? Я буду на вас жаловаться! Где моя шапка, я спрашиваю?
— В полном соответствии с программой.
.. — бормотал Выбегалло,
озираясь. — Наш дорогой исполин…
На него надвинулся Федор Симеонович.
— Вы, м-милейший, за-зарываете свой талант в землю. В-вами надо
отдел Об-боронной Магии у-усилить. В-ваших идеальных людей н-на
неприятельские б-базы сбрасывать надо. Н-на страх а-агрессору.
Выбегалло попятился, заслоняясь рукавом зипуна. К нему подошел
Кристобаль Хозевич, молча, меряя его взглядом, швырнул ему под ноги
испачканные перчатки и удалился. Жиан Жиакомо, наспех создавая себе
видимость элегантного костюма, прокричал издали:
— Это же феноменально, сеньоры. Я всегда питал к нему некоторую
антипатию, но ничего подобного я представить себе не мог…
Тут, наконец, разобрались в ситуации Г. Проницательный и Б.
Питомник. До сих пор, неуверенно улыбаясь, они глядели каждому в рот,
надеясь что-нибудь понять. Затем они сообразили, что все идет далеко не
в полном соответствии. Г. Проницательный твердыми шагами приблизился к
Выбегалле и, тронув его за плечо, сказал железным голосом:
— Товарищ профессор, где я могу получить назад мои аппараты? Три
фотоаппарата и один киноаппарат.
— И мое обручальное кольцо, — добавил Б. Питомник.
— Пардон, — сказал Выбегалло с достоинством. — Он ву демандера
канд он ура безуан де ву*. Подождите объяснений.
————————————————————————
* Когда будет нужно, вас позовут (фр.).
————————————————————————
Корреспонденты оробели. Выбегалло повернулся и пошел к воронке. Над
воронкой уже стоял Роман.
— Чего здесь только нет… — сказал он еще издали.
Исполина-потребителя в воронке не оказалось. Зато там было все
остальное и еще много сверх того. Там были фото- и киноаппараты,
бумажники, шубы, кольца, ожерелья, брюки и платиновый зуб. Там были
валенки Выбегаллы и шапка Магнуса Федоровича. Там оказался мой
платиновый свисток для вызова авральной команды. Кроме того, мы
обнаружили там два автомобиля «Москвич», три автомобиля «Волга»,
железный сейф с печатями местной сберкассы, большой кусок жареного мяса,
два ящика водки, ящик жигулевского пива и железную кровать с
никелированными шарами.
Натянув валенки, Выбегалло, снисходительно улыбаясь, заявил, что
теперь можно начать дискуссию. «Задавайте вопросы», — сказал он. Но
дискуссии не получилось. Взбешенный Магнус Федорович вызвал милицию.
Примчался на «газике» юный сержант Ковалев. Ковалев ходил вокруг
воронки, пытаясь обнаружить следы преступника. Он нашел огромную
вставную челюсть и глубоко задумался над нею.