————————————————————————
* Ужель обычный путь тебе заказан, путь достойного человека? Сэр…
(англ.).
————————————————————————
— Веg your pardon*, — сказал Мерлин самодовольно и с
удовлетворением посмотрел на меня. Наверное, я был бледен, потому что
очень испугался самовозгорания.
————————————————————————
* Прошу прощения (англ.).
————————————————————————
Мерлин поправил на себе побитую молью мантию, швырнул на стол
связку ключей и произнес:
— Вы заметили, сэры, какие стоят погоды?
— Предсказанные, — сказал Роман.
— Именно, сэр Ойра-Ойра! Именно предсказанные!
— Полезная вещь — радио, — сказал Роман.
— Я радио не слушаю, — сказал Мерлин. — У меня свои методы.
Он потряс подолом мантии и поднялся на метр от пола.
— Люстра, — сказал я, — осторожнее.
— Именно, сэр Ойра-Ойра! Именно предсказанные!
— Полезная вещь — радио, — сказал Роман.
— Я радио не слушаю, — сказал Мерлин. — У меня свои методы.
Он потряс подолом мантии и поднялся на метр от пола.
— Люстра, — сказал я, — осторожнее.
Мерлин посмотрел на люстру и ни с того ни с сего начал:
— Не могу не вспомнить, дорогие сэры, как в прошлом году мы с
сэром председателем райсовета товарищем Переяславльским…
Ойра-Ойра душераздирающе зевнул, мне тоже стало тоскливо. Мерлин
был бы, вероятно, еще хуже, чем Выбегалло, если бы не был так архаичен и
самонадеян. По чьей-то рассеянности ему удалось продвинуться в
заведующие отделом Предсказаний и Пророчеств, потому что во всех анкетах
он писал о своей непримиримой борьбе против империализма янки еще в
раннем средневековье, прилагая к анкетам нотариально заверенные
машинописные копии соответствующих страниц из Марка Твена.
Впоследствии он был вновь переведен на свое место заведующего бюро
погоды и теперь, как и тысячу лет назад, занимался предсказаниями
атмосферных явлений — и с помощью магических средств, и на основании
поведения тарантулов, усиления ревматических болей и стремления
Соловецких свиней залечь в грязь или выйти из оной. Впрочем, основным
поставщиком его прогнозов был самый вульгарный радиоперехват,
осуществляющийся детекторным приемником, по слухам, похищенным еще в
двадцатые годы с Соловецкой выставки юных техников. Он был в большой
дружбе с Наиной Киевной Горыныч и вместе с нею занимался
коллекционированием и распространением слухов о появлении в лесах
гигантской волосатой женщины и о пленении одной студентки снежным
человеком с Эльбруса. Говорили также, что время от времени он принимает
участие в ночных бдениях на Лысой горе с Ха Эм Вием, Хомой Брутом и
другими хулиганами.
Мы с Романом молчали и ждали, когда он исчезнет. Но он,
упаковавшись в мантию, удобно расположился под люстрой и затянул
длинный, всем давно уже осточертевший рассказ о том, как он, Мерлин, и
председатель Соловецкого райсовета товарищ Переяславльский совершали
инспекторский вояж по району. Вся эта история была чистейшим враньем,
бездарным и конъюнктурным переложением Марка Твена. О себе он говорил в
третьем лице, а председателя иногда, сбиваясь, называл королем Артуром.
— Итак, председатель райсовета и Мерлин отправились в путь и
приехали к пасечнику Герою Труда сэру Отшельниченко, который был добрым
рыцарем и знатным медосборцем. И сэр Отшельниченко доложил о своих
трудовых успехах и полечил сэра Артура от радикулита пчелиным ядом.
И сэр Отшельниченко доложил о своих
трудовых успехах и полечил сэра Артура от радикулита пчелиным ядом. И
сэр председатель прожил там три дня, и радикулит его успокоился, и они
двинулись в путь, и в пути сэр Ар… Председатель сказал: «У меня нет
меча». — «Не беда, — сказал ему Мерлин, — я добуду тебе меч». И они
доехали до большого озера, и видит Артур: из озера поднялась рука,
мозолистая и своя…
Тут раздался телефонный звонок, и я с радостью схватил трубку.
— Алло, — сказал я. — Алло, вас слушают.
В трубке что-то бормотали, и гнусаво тянул Мерлин: «И возле Лежнева
они встретили сэра Пеллинора, однако Мерлин сделал так, что Пеллинор не
заметил председателя…»
— Сэр гражданин Мерлин, — сказал я. — Нельзя ли чуть потише? Я
ничего не слышу.
Мерлин замолчал с видом человека, готового продолжать в любой
момент.
— Алло, — снова сказал я в трубку.
— Кто у аппарата?
— А вам кого нужно? — сказал я по старой привычке.
— Вы мне это прекратите. Вы не в балагане, Привалов.
— Виноват, Модест Матвеевич. Дежурный Привалов слушает.
— Вот так. Докладывайте.
— Что докладывать?
— Слушайте, Привалов. Вы опять ведете себя, как не знаю кто. С
кем вы там разговаривали? Почему на посту посторонние? Почему в
институте после окончания рабочего дня находятся люди?
— Это Мерлин, — сказал я.
— Гоните его в шею!
— С удовольствием, — сказал я. (Мерлин, несомненно
подслушивавший, покрылся пятнами, сказал: «Гр-рубиян!» — и растаял в
воздухе.)
— С удовльствием или без удовольствия — это меня не касается. А
вот тут поступил сигнал, что вверенные вам ключи вы сваливаете кучей на
столе, вместо того чтобы запирать их в ящик.
«Выбегалло донес», подумал я.
— Вы почему молчите?
— Будет исполнено.
— В таком вот аксепте, — сказал Модест Матвеевич. — Бдительность
должна быть на высоте. Доступно?
— Доступно. Модест Матвеевич сказал: «У меня все», — и дал отбой.
— Ну ладно, — сказал Ойра-Ойра, застегивая зеленое пальто. —
Пойду вскрывать консервы и откупоривать бутылки. Будь здоров, Саша, я
еще забегу попозже.