— Так не пойдет.
— А как? — жадно спросил Витька.
— Выметайся отсюда, — сказал я. — Покинь помещение.
— Куда?
— Куда хочешь.
Он перелез через диван и сгреб меня за грудки.
— Ты меня слушай, понял? — сказал он угрожающе. — На свете нет
ничего одинакового. Все распределяется по гауссиане. Вода воде рознь…
Этот старый дурак не сообразил, что существует дисперсия свойств…
— Эй, милый, — позвал я его. — Новый год скоро! Не увлекайся
так.
Он отпустил меня и засуетился:
— Куда же я его дел?.. Вот лапоть!.. Куда я его сунул?.. А, вот
он…
Он бросился к стулу, на котором торчком стоял умклайдет. Тот самый.
Я отскочил к двери и сказал умоляюще:
— Опомнись! Двенадцатый же час! Тебя же ждут! Верочка ждет!
— Не, — отвечал он. — Я им туда дубля послал. Хороший дубль,
развесистый… Дурак дураком. Анекдоты, стойку делает, танцует, как
вол…
Он крутил в руках умклайдет, что-то прикидывая, примериваясь,
прищуря один глаз.
— Выметайся, говорят тебе! — заорал я в отчаянии.
Витька коротко глянул на меня, и я присел. Шутки кончились.
Витька находился в том состоянии, когда увлеченные работой маги
превращают окружающих в пауков, мокриц, ящериц и других тихих животных.
Я сел на корточки рядом с джинном и стал смотреть.
Витька замер в классической позе для материального заклинания
(позиция «мартихор»), над столом поднялся розовый пар, вверх-вниз
запрыгали тени, похожие на летучих мышей, исчез «мерседес», исчезла
бумага, и вдруг вся поверхность стола покрылась сосудами с прозрачными
растворами. Витька не глядя сунул умклайдет на стул, схватил один из
сосудов и стал его внимательно рассматривать. Было ясно, что теперь он
отсюда никуда и никогда не уйдет. Он живо убрал с дивана ванну, одним
прыжком подскочил к стеллажам и поволок к столу громоздкий медный
аквавитометр. Я устроился было поудобнее и протер джинну окошечко для
обозрения, но тут из коридора донеслись голоса, топот ног и хлопанье
дверей. Я вскочил и кинулся вон из лаборатории.
Ощущение ночной пустоты и темного покоя огромного здания исчезло
бесследно. В коридоре горели яркие лампы. Кто-то сломя голову мчался по
лестнице, кто-то кричал: «Валька! Напряжение упало! Сбегай в
аккумуляторную!», кто-то вытряхивал на лестничной площадке шубу, и
мокрый снег летел во все стороны. Навстречу мне с задумчивым лицом
быстро шел изящно изогнутый Жиан Жиакомо, за ним с огромным портфелем
под мышкой и с его тростью в зубах семенил гном. Мы раскланялись. От
великого престидижитатора пахло хорошим вином и французскими
благовониями.
Остановить его я не посмел, и он прошел сквозь запертую
дверь в свой кабинет. Гном просунул ему вслед портфель и трость, а сам
нырнул в батарею парового отопления.
— Какого дьявола? — вскричал я и побежал на лестницу.
Институт был битком набит сотрудниками. Казалось, их было даже
больше, чем в будний день. В кабинетах и лабораториях вовсю горели огни,
двери были распахнуты настежь. В институте стоял обычный деловой гул:
треск разрядов, монотонные голоса, диктующие цифры и произносящие
заклинания, дробный стук «мерседесов» и «рейнметаллов». И над всем этим
раскатистый и победительный рык Федора Симеоновича: «Эт’ хорошо, эт’
здо-о-рово! Вы молодец, голубчик! Но к-какой дурак выключил
г-генератор?» Меня саданули в спину твердым углом, и я ухватился за
перила. Я рассвирепел. Это были Володя Почкин и Эдик Амперян, они тащили
на свой этаж координатно-измерительную машину весом в полтонны.
— А, Саша? — приветливо сказал Эдик. — Здравствуй, Саша.
— Сашка, посторонись с дороги! — крикнул Володя Почкин, пятясь
задом.
— Заноси, заноси!..
Я схватил его за ворот:
— Ты почему в институте? Ты как сюда попал?
— Через дверь, через дверь, пусти… — сказал Володя. — Эдька,
еще правее! Ты видишь, что не проходит?
Я отпустил его и бросился в вестибюль. Я был охвачен
административным негодованием. «Я вам покажу, — бормотал я, прыгая
через четыре ступеньки. — Я вам покажу бездельничать. Я вам покажу всех
пускать без разбору!..» Макродемоны Вход и Выход, вместо того чтобы
заниматься делом, дрожа от азарта и лихорадочно фосфоресцируя, резались
в рулетку. На моих глазах забывший свои обязанности Вход сорвал банк
примерно в семьдесят миллиардов молекул у забывшего свои обязанности
Выхода. Рулетку я узнал сразу. Это была моя рулетка. Я сам смастерил ее
для одной вечеринки и держал ее за шкафом в электронном зале, и знал об
этом один только Витька Корнеев. Заговор, решил я. Всех разнесу. А через
вестибюль все шли и шли покрытые снегом краснолицые веселые сотрудники.
— Ну и метет! Все уши забило…
— А ты тоже ушел?
— Да ну, скукотища… Напились все. Дай, думаю, пойду лучше
поработаю. Оставил им дубля и ушел…
— Ты знаешь, танцую я с ней и чувствую, что обрастаю шерстью.
Хватил водки — не помогает…
— А если пучок электронов? Масса большая? Ну тогда фотонов…
— Алексей, у тебя лазер свободный есть? Ну, давай хоть газовый…
— Галка, как же это ты мужа оставила?
— Я еще час назад вышел, если хочешь знать. В сугроб, понимаешь,
провалился, чуть не занесло меня…
Я понял, что не оправдал. Не было уже смысла отбирать рулетку у
демонов, оставалось пойти и вдребезги разругаться с провокатором
Витькой, а там будь что будет.