Я искательно
посмотрел на него, предчувствуя недоброе.
— Попрошу документики, гражданин, — сказал милиционер, отдавая
честь и глядя мимо меня.
— А в чем дело? — спросил я, доставая паспорт.
— И пятак попрошу, — сказал милиционер, принимая паспорт.
Я молча отдал ему пятак. Маня смотрела на меня сердитыми глазами.
Милиционер оглядел пятак и, произнеся с удовлетворением: «Ага…»,
раскрыл паспорт. Паспорт он изучал, как библиофил изучает редкую
инкунабулу. Я томительно ждал. Вокруг медленно росла толпа. В толпе
высказывались разные мнения на мой счет.
— Придется пройти, — сказал наконец милиционер.
Мы прошли. Пока мы проходили, в толпе сопровождающих было создано
несколько вариантов моей нелегкой биографии и был сформулирован ряд
причин, вызвавших начинающееся у всех на глазах следствие.
В отделении сержант передал пятак и паспорт дежурному лейтенанту.
Тот осмотрел пятак и предложил мне сесть. Я сел. Лейтенант небрежно
произнес: «Сдайте мелочь» — и тоже углубился в изучение паспорта. Я
выгреб из кармана медяки. «Пересчитай, Ковалев», — сказал лейтенант
и, отложив паспорт, стал смотреть мне в глаза.
— Много накупили? — спросил он.
— Много, — ответил я.
— Тоже сдайте, — сказал лейтенант.
Я выложил перед ним на стол четыре номера позавчерашней «Правды»,
три номера местной газеты «Рыбак», два номера «Литературной газеты»,
восемь коробков спичек, шесть штук ирисок «Золотой ключик» и уцененный
ершик для чистки примуса.
— Воду сдать не могу, — сказал я сухо. — Пять стаканов с сиропом
и четыре без сиропа.
Я начинал понимать, в чем дело, и мне было чрезвычайно неловко и
муторно при мысли, что придется оправдываться.
— Семьдесят четыре копейки, товарищ лейтенант, — доложил юный
Ковалев. Лейтенант задумчиво созерцал кучу газет и спичечных коробков.
— Развлекались или как? — спросил он меня.
— Или как, — сказал я мрачно.
— Неосторожно, — сказал лейтенант. — Неосторожно, гражданин.
Расскажите.
Я рассказал. В конце рассказа я убедительно попросил лейтенанта не
рассматривать мои действия как попытку скопить денег на «Запорожец». Уши
мои горели. Лейтенант усмехнулся.
— А почему бы и не рассматривать? — осведомился он. — Были
случаи, когда накапливали.
Я пожал плечами.
— Уверяю вас, такая мысль не могла бы прийти мне в голову… То
есть что я говорю — не могла бы, она действительно не приходила!..
Лейтенант долго молчал. Юный Ковалев взял мой паспорт и снова
принялся его рассматривать.
— Даже как-то странно предположить.
— Даже как-то странно предположить… — сказал я растерянно. —
Совершенно бредовая затея… Копить по копейке… — Я снова пожал
плечами. — Тогда уж лучше, как говорится, на паперти стоять…
— С нищенством мы боремся, — значительно сказал лейтенант.
— Ну правильно, ну естественно… Я только не понимаю, при чем тут
я, и… — …Я поймал себя на том, что очень много пожимаю плечами, и
дал себе слово впредь этого не делать.
Лейтенант снова изнуряюще долго молчал, разглядывая пятак.
— Придется составить протокол, — сказал он наконец.
Я пожал плечами.
— Пожалуйста, конечно… хотя… — Я не знал, что, собственно,
«хотя».
Некоторое время лейтенант смотрел на меня, ожидая продолжения. Но я
как раз соображал, под какую статью уголовного кодекса подходят мои
действия, и тогда он придвинул к себе лист бумаги и принялся писать.
Юный Ковалев вернулся на свой пост. Лейтенант скрипел пером и часто
со стуком макал его в чернильницу. Я сидел, тупо рассматривая плакаты,
развешанные на стенах, и вяло размышлял о том, что на моем месте
Ломоносов, скажем, схватил бы паспорт и выскочил в окно. » В чем,
собственно, суть? — думал я.— Суть в том, чтобы человек сам не считал
себя виновным. В этом смысле я не виновен. Но виновность, кажется,
бывает объективная и субъективная. И факт остается фактом: вся эта медь
в количестве семидесяти четырех копеек юридически является результатом
хищения, произведенного с помощью технических средств, в качестве
каковых выступает неразменный пятак».
— Прочтите и подпишите, — сказал лейтенант.
Я прочел. Из протокола явствовало, что я, нижеподписавшийся
Привалов А. И., неизвестным мне способом вступил в обладание действующей
моделью неразменного пятака образца ГОСТ 718-62 и злоупотребил ею; что
я, нижеподписавшийся Привалов А. И., утверждаю, будто действия свои
производил с целью научного эксперимента, без каких-либо корыстных
намерений; что я готов возместить причиненные государству убытки в
размере одного рубля пятидесяти пяти копеек; что я, наконец, в
соответствии с постановлением Соловецкого горсовета от 22 марта 1959
года, передал указанную действующую модель неразменного пятака дежурному
по отделению лейтенанту Сергиенко У. У. и получил взамен пять копеек в
монетных знаках, имеющих хождение на территории Советского Союза. Я
подписался.
Лейтенант сверил мою подпись с подписью в паспорте, еще раз
тщательно пересчитал медяки, позвонил куда-то с целью уточнить стоимость
ирисок и примусного ершика, выписал квитанцию и отдал ее мне вместе с
пятью копейками в монетных знаках, имеющих хождение. Возвращая газеты,
спички, конфеты и ершик, он сказал:
— А воду вы, по собственному вашему признанию, выпили.