Но ведь, товарищи, все
великое обнаруживается в малом, а я должен напомнить, что данная модель
есть модель ограниченных потребностей, говоря конкретно — только одной
потребности и, называя вещи своими именами, прямо, по-нашему, без всех
этих вуалей — модель потребности желудочной. Потому у нее такое
ограничение и в духпотребностях. А мы утверждаем, что только
разнообразие матпотребностей может обеспечить разнообразие
духпотребностей. Поясняю для прессы на доступном ей примере. Ежели бы,
скажем, была у него ярко выраженная потребность в данном магнитофоне
«Астра-7» за сто сорок рублей, каковая потребность должна пониматься
нами как материальная, и оно бы этот магнитофон заимело, то оно бы
данный магнитофон и крутило бы, потому что, сами понимаете, что еще с
магнитофоном делать? А раз крутило бы, то с музыкой, а раз музыка —
надо ее слушать или там танцевать… А что, товарищи, есть слушанье
музыки с танцами или без них? Это есть удовлетворение духпотребностей.
Компрене ву?
————————————————————————
* Дрожание его левой икры есть великий признак (фр.).
** Разумеется (фр.).
————————————————————————
Я уже давно заметил, что поведение кадавра существенно
переменилось. То ли в нем что-то разладилось, то ли так и должно было
быть, но время релаксаций у него все сокращалось и сокращалось, так что
к концу речи Выбегаллы он уже не отходил от конвейера. Впрочем,
возможно, ему просто стало трудно передвигаться.
— Разрешите вопрос, — вежливо сказал Эдик. — Чем вы объясняете
прекращение пароксизмов довольства?
Выбегалло замолк и посмотрел на кадавра. Кадавр жрал. Выбегалло
посмотрел на Эдика.
— Отвечаю, — самодовольно сказал он. — Вопрос, товарищи, верный.
И, я бы даже сказал, умный вопрос, товарищи. Мы имеем перед собой
конкретную модель непрерывно возрастающих материальных потребностей. И
только поверхностному наблюдателю может казаться, что пароксизмы
довольства якобы прекратились. На самом деле они диалектически перешли в
новое качество. Они, товарищи, распространились на сам процесс
удовлетворения потребностей. Теперь ему мало быть сытым. Теперь
потребности возросли, теперь ему надо все время кушать, теперь он
самообучился и знает, что жевать — это тоже прекрасно. Понятно, товарищ
Амперян?
Я посмотрел на Эдика. Эдик вежливо улыбался. Рядом с ним стояли
рука об руку дубли Федора Симеоновича и Кристобаля Хозевича. Головы их,
с широко расставленными ушами, медленно поворачивались вокруг оси, как
аэродромные радиолокаторы.
Эдик вежливо улыбался. Рядом с ним стояли
рука об руку дубли Федора Симеоновича и Кристобаля Хозевича. Головы их,
с широко расставленными ушами, медленно поворачивались вокруг оси, как
аэродромные радиолокаторы.
— Еще вопрос можно? — сказал Роман.
— Прошу, — сказал Выбегалло с устало-снисходительным видом.
— Амвросий Амбруазович, — сказал Роман, — а что будет, когда оно
все потребит?
Взгляд Выбегаллы стал гневным.
— Я прошу всех присутствующих отметить этот провокационный вопрос,
от которого за версту разит мальтузианством, неомальтузианством,
прагматизмом, экзистенцио… оа… нализмом и неверием, товарищи, в
неисчерпаемую мощь человечества. Вы что же хотите сказать этим вопросом,
товарищ Ойра-Ойра? Что в деятельности нашего научного учреждения может
наступить момент, кризис, регресс, когда нашим потребителям не хватит
продуктов потребления? Нехорошо, товарищ Ойра-Ойра! Не подумали Вы! А мы
не можем допустить, чтобы на нашу работу навешивали ярлыки и бросали
тень. И мы этого, товарищи, не допустим.
Он достал носовой платок и вытер бороду. Г. Проницательный,
скривившись от умственного напряжения, задал следующий вопрос:
— Я, конечно, не специалист. Но какое будущее у данной модели? Я
понимаю, что эксперимент проходит успешно. Но очень уж активно она
потребляет.
Выбегалло горько усмехнулся.
— Вот видите, товарищ Ойра-Ойра, — сказал он. — Так вот и
возникают нездоровые сенсации. Вы, не подумав, задали вопрос. И вот уже
рядовой товарищ неверно сориентирован. Не на тот идеал смотрит. Не на
тот идеал смотрите, товарищ Проницательный! — обратился он прямо к
корреспонденту. — Данная модель есть уже пройденный этап! Вот идеал, на
который нужно смотреть! — Он подошел ко второму автоклаву и положил
рыжеволосую руку на его полированный бок. Борода его задралась. — Вот
наш идеал! — провозгласил он. — Или, выражаясь точнее, вот модель
нашего с вами идеала. Мы имеем здесь универсального потребителя, который
всего хочет и все, соответственно, может. Все потребности в нем
заложены, какие только бывают на свете. И все эти потребности он может
удовлетворить. С помощью нашей науки, разумеется. Поясняю для прессы.
Модель универсального потребителя, заключенная в этом автоклаве, или,
говоря, по-нашему, в самозапиральнике, хочет неограниченно. Все мы,
товарищи, при всем нашем уважении к нам, просто нули рядом с нею. Потому
что она хочет таких вещей, о которых мы и понятия не имеем. И она не
будет ждать милости от природы. Она возьмет от природы все, что ей нужно
для полного счастья, то есть для удовлетворенности.
Материально-магические силы сами извлекут из окружающей природы все ей
необходимое. Счастье данной модели будет неописуемым. Она не будет знать
ни голода, ни жажды, ни зубной боли, ни личных неприятностей.