И потом, когда нам искали опекунов. И когда меня чуть не выставили из Лиги ко всем демонам…
— Что?
Алекс вздохнул…
Из больницы его тогда выкрали еще до вечера. Медсестра Танечка оказалось не просто дочерью повара. Среди ее родственников, одноклассников и друзей было полно самого разного народа, которому позарез надо было знать, что происходит… Танечка была общительной, и о странной осведомленности «больного из двенадцатой», конечно, рассказала… Так что когда Алекс очнулся в следующий раз, то его куда-то тащили. Вниз…
Он дернулся, но это отозвалось такой болью, что сознание мгновенно погасло, и тихий ободряющий шепот Танечки он едва расслышал…
Следующее пробуждение прошло под едкий запах нашатырного спирта. Очнувшись, Алексей мобилизовал весь доступный самоконтроль — время обезболивающих уколов давно прошло, а единственный магический резерв из крохотного амулетика он потратил на невидимость девушки… хоть кого-то спасти… и жгучую боль, затопившую тело, приглушить было совершенно нечем… а нашатырь ее только подстегнул…
Ну… По крайней мере, это не ведро ледяной воды…
Мысль промелькнула и исчезла, и тут же в лицо буквально впились несколько пристальных взглядов.
— Вы можете говорить?
Алекс шевельнул губами… но сказать ничего не получилось — вот черт… соберись же.
— Алекс, вы меня слышите? Можете говорить?
— Да…
Седой подтянутый человек чуть придвинулся:
— Хорошо. Татьяна говорит, вы знаете, что творится. Про магию и… все остальное. Можете рассказать?
Он рассказал. Про магию. Про демонов и колдунов… Про то, как убивают они и как убить их. Про Дима. Повелителя Вадима…
Про Повелителя сказал напрасно. Лицо Дима мгновенно всколыхнуло память, и снова замелькали вспышки-обрывки прошлого — шарик огня на ладони Зайки… ледяные глаза Дима… лица демонов, их руки… и…
Боль всколыхнулась багровой завесой, размывая лица людей, останавливая дыхание. Все исчезло.
Первые недели в неведомых пещерах-туннелях прошли именно так — в недлинных беседах о нечисти и способах ее уничтожения, в жадных вопросах о том, как там снаружи, в мечтах о хоть каком-нибудь обезболивающем… в жаре и бреде, когда ко всему прочему, он еще и простудился в этом сыром каменном мешке. В стонах раненых…
Он пропустил и жаркие дискуссии о том, сдаваться или нет, и первое успешное нападение мужчин на какой-то демонский патруль… и попытку каких-то камикадзе ликвидировать Вадима, и первые репрессии… и тот момент, когда разношерстная группа людей — военных и штатских, молодых и старых, здоровых и раненых, стала потихоньку вырабатывать планы на дальнейшую деятельность.
Над рощами и скалами уже плыл сентябрь, когда Алекс с помощью Танечки и молчаливого подростка в первый раз смог встать с самодельной постели.
А когда выбрался из пещеры посмотреть на солнце, то зеленые травинки посеребрились первым инеем — ночью выпал октябрьский заморозок.
А в ноябре он спланировал первое успешное нападение — на строящийся концлагерь. Группа отчаянно нуждалась в пополнении, в продовольствии, а главное, лекарствах, а тут был шанс сгрести все разом — так утверждал свой человек в группе техников-строителей. Вместе с атакующей группой шел худой парень, повязавший лицо косынкой… Парня шатало ветром, но никто убедить его остаться на базе никто не смог.
Тогда же, в ноябре, на маленькую группу, действовавшую на диво успешно (благодаря помощи «консультанта», как в шутку звали Алекса), вышли связники «Защитников» — радикальной группировки, в которой, по слухам, даже было несколько Стражей…
Тогда-то Алекса и разоблачили.
— Алекс? Алексей Соловьев?
— лицо Жана де Берже, связника от «Защитников», каменеет на глазах, — Что ты здесь делаешь?
— Это наш собственный маг, — улыбается отец Тани, — Он настоящий волшебник — столько всего знает.
..
— Еще бы!
— Жан кривит губы, — Он и правда знает… А вы-то знаете, с кем связались? Что ты здесь делаешь, Соловьев? Подарочек брату готовишь?
Собственная фамилия звучит как пощечина.
А потом как шипенье змеи:
«Соловьев.. С-с-соловьев… Тот Соловьев? Его брат?»….
И глаза тех, с кем он еще вчера готовился пойти на новую акцию, становятся холодными… острыми…
— Тогда меня чуть не… не выставили, словом. Переругались все. Если б Петр Валерьевич не вступился за бывшего ученика…
— Алекс устало потер глаза.
— Устал?
— Надо заняться планом, о котором ты говорила, — ушел от ответа Алексей.
Так и знала!
— Позже. Двое суток без сна — много ты в этом плане увидишь!
— Мне нужно доказать, что я…
— Алексей опустил голову — Мне снова нужно завоевывать доверие, понимаешь?!
— Понимаю, — кивнула девушка.
— Дать тебе зеркало?
— Зачем?
— Чтоб ты глянул на свое лицо. Глаза, как у вампира, а цвет кожи от недосыпа — зомби отдыхает! А у тебя вечером собеседование с той парой — приемными родителями малышек, не забыл? Да они от тебя убегут с воплями!
— Так плохо?!
— грустно улыбнулся юноша.
— Бывают покойники, которые смотрятся более здоровыми, — не слишком дипломатично съязвила Лина.
— Возвращаемся.
Она подумала. Так, есть возможность чуточку подсластить пилюлю…
— Вот что. Вернемся — выпьешь настойку для сна. Тихо, тихо, так быстрей выспишься, и в полдень можно будет пойти на рекогносцировку склада. Того самого.
Получилось! Глаза юноши благодарно блеснули. Он даже как-то сразу встряхнулся. Ой, чувствую, следующие деньки будут… нескучными. С этой его жаждой деятельности.
— Идет!
— Алексей подмигнул, — Только… подождем пять минут, ладно? Я так давно этого не видел!
— Чего?
— Солнце встает…
Что? А-а… Лина оглянулась. Из пушистых розоватых облаков показался краешек темно-алого шара…
Поднималось солнце…
Встреча с прошлым. Осмотр местности в районе предполагаемого захвата проходил, в общем, спокойно, но не без осложнений.
— Жаль, что маски надевать нельзя, — вздохнула Лина.
— Твое лицо слишком заметно.
— Заклинание изменения внешности?
— предложил вариант ее спутник.
— Запрещены. Так что на них патрули с лету кидаются.
Лина зло прошила взглядом очередную засмотревшуюся на Алексея демоницу. Та даже отшатнулась и грудь на всякий случай потрогала: не торчит ли нож. Фениксы ж чокнутые, это все знают! В смысле, горячие и скорые на расправу… Связываться небезопасно, тем более с ведьмой ближнего круга. «Ближники» (всего около десяти-пятнадцати персон), как называли особо доверенных лиц Повелителя, здорово нервировали большинство лиц рангом пониже, потому что обладали весьма неопределенным, но очень высоким набором привилегий. Им могло сойти с рук то, за что другие лишались ранга или превращались в дубы (водилось такое за Его величеством — иногда превращать провинившихся во что-нибудь этакое, от дуба до какого-то загадочного хрюкопаразита). Правда, даже ближники предпочитали не рисковать зря. Пример дорогуши Зои, которая не в добрый час напилась, разнесла какой-то кабак, полезла к Вадиму с просьбой позволить навестить Алекса и схлопотала удар телекинезом в комплекте с купанием в ледяной воде, как-то не вдохновлял на подвиги. Принцесса потом до утра перелом залечивала, а кому другому могло не повезти так… Повелитель сурово карал за нарушение дисциплины (например, за драки и наркотики), а утратить расположение было намного проще, чем завоевать.