..
Юноша… нет, он не отдернул руку, но отнял довольно поспешно.
— Я не знал, что ты это умеешь — голос его зазвучал как-то… напряженно.
Настороженный испытующий взгляд… Да уж, можно понять. Блин, сама б она от такого умельца… нет, сама она его бы просто прирезала, чтоб не лез куда не просят… но неудивительно, если Алексей теперь начнет от нее шарахаться.
— А я и не умею, …не умела… Вадимова награда… черт ее возьми совсем!
Поморщившись, она снова осторожно потрогала свои губы…
— Зою видела?
— вдруг спросил юноша, не глядя ей в лицо.
— Ага…Как догадался?
Чуть отвернувшись, он повторил ее жест, коснувшись губ кончиками пальцев.
— По лицу только она била… Черт!
— Алексей нервно вскочил, не зная, куда девать глаза, — Проклятье!… Это что, это всегда действует?!
— Вряд ли. Да нет!
— утешила его Лина.
— Мы с тобой… ну, столько раз уже, а твои воспоминания я вижу второй раз… Может это действует только когда объект на нервах?
Алексей вопросительно приподнял бровь.
— Прошлый раз явился Вадим, — пояснила Лина.
— Сейчас Зоя. Нервы помотали по полной.
— Ну… может — согласился Алексей и вдруг улыбнулся, правда как-то бледно, словно через силу, — Или когда объект под алкоголем…
— Точно!
— Лина села на постели, обрадованная догадкой (И тем, что Алексей не злится) — Это как раз общее! В обоих случаях… Алексей, ты гений!
— Серьезно?
— усмехнулся тот, — Ясно…
И осторожно, проверяя, коснулся ее руки…
— А сейчас?
Лина прислушалась к ощущениям.
— Ничего.
Бывший светлый выдохнул и после недолгой паузы вдруг покачал головой.
— Больше никогда не прикоснусь ни к чему такому… с градусами.
Феникс виновато тронула его взъерошенные волосы. Тяжелый выдался вечерок…
— Прости…Я не нарочно.
— Дело не только в этом, — уже не напрягаясь, Алексей обнял ее и спрятал лицо в шелково-черную волну волос…
— Я не хочу, чтобы тебе было больно. Мы когда-то с Вадимом…
Он замолк на полуслове и резко выдохнул:
— Видеть его таким… сегодня… это… Черт.
— А каким Он был раньше?
— Дим? Ну…
Глава 8
Немного о прошлом, немного о настоящем… Познакомимся с остатками Лиги? Запросто. Если останемся живы…
Дим…
Они всегда были вместе, Вадим и Алексей Соловьевы, Дим и Леш, как их звали друзья. Они всегда были вместе…
С детства.
Тебе два годика, ты уже понимаешь, что в мире есть не только она — теплая и большая, с которой так уютно. Мама… Ты понимаешь, что мир намного шире, потому что с тобой рядом появляется кто-то еще — тот большой человек с очень знакомым голосом, от которого сразу хотелось засмеяться и протянуть ручки. Это папа. Иногда — тетя с лицом в складочку. Бабушка.
И еще кто-то. У него блестящие глаза и появляется он не так, как остальные — из тучки. И рядом с ним всегда что-то веселое. Бабочки… Пушистый котеночек. Розовый пищащий шарик, в который надо ткнуть пальчиком — и он превратится во что-нибудь новое. Так весело!
— Вадик! Ну я же просила не переноситься в манеж братика!
— Ну ма-ам…
— Вадик… Ну Леша ведь еще маленький… Он пока не умеет играть.
— Мам, он же все понимает! Вот смотри, видишь, он их ловит, бабочек, видишь? Ну мамааааа!
Тебе четыре, и вы с братиком вовсю играете в прятки…
Ты прячешься в папиной лабол… рабор… в папиной комнате со всякими баночками, потом на голубятне.
..
Ты прячешься в папиной лабол… рабор… в папиной комнате со всякими баночками, потом на голубятне… на чердаке… под столом на кухне — мама ахает и хватается за серебряный ножик и сердится, а потом смеется и говорит, что два сына-мага точно вгонят ее в гроб… Ты прячешься везде. Но он везде тебя находит — словно чувствует…
Тебе почти пять, и вы совсем одни дома, папа снова улетел кого-то проверять, мама с бабушкой, кажется, у врача… Вы совсем одни, и очень гордый тем, что он старший, Дим заставляет съесть манную кашку всю, до крупинки, и совсем как мама, довольно ерошит тебе волосы.
— А ты?
— Димкина порция каши почти вся остается на тарелке…
— А я потом.
— Что? Вредина!
— Сам такой!
— А старшие должны младшим пример показывать!
— нет, ты прекрасно знаешь, что Дим с манной кашей не очень ладит, но… но… обещал же!
— А младшие не должны вредничать, а то им мультики не включат!
— А… а я сам умею! Они по седьмому каналу идут!
— А я тебе комиксы не позову.
— А я… А я… Ты вредина!
— Мелочь!
— Пухополз!
— Глазастик листиковый!
— Мымрик!
Вы не ругаетесь теми словами, которые слышат иногда на улице — от этого мама сердится. Куда лучше выдумать ругательные слова самим, это необидно, а смешно… и помириться легко. Вы еще переругиваетесь, когда на кухне появляются двое мужчин… Ты еще успеваешь увидеть, как Дим быстро заступает им дорогу, закрывает тебя своей спиной… И в комнате сразу выключается свет.
Тут темно, темно и холодно, как в подвале, и очень болит голова… Где это? Это ведь не дом… Все плывет, ничего не видно… Ты хочешь позвать маму, но голос не слушается, и рядом… рядом слышатся голоса:
— Обоих? Вы рехнулись? Родители нас живьем спалят!
— Младшего можно потом вернуть.
— Какого черта вы его вообще притащили? Я заказывала первенца!
— Да вы б видели, что этот твой заказ устроил! Чуть не прикончил нас! Пришлось малявке ножик к горлу приставить, только тогда этот притих…
— Ладно, готовим алтарь. Вы сделали, как я сказала?
— Да, снотворное залили сразу же, как только сцапали. Он спит.
Тебе пять, и злых колдунов ты видел только в мультиках, но ты понимаешь, что нужно молчать… И голову осторожно поворачиваешь, чтоб не заметили. И прутья клетки трогаешь осторожно — один… два… Может, они и заговоренные, прутья — пальцы сильно колет, до слез просто — но получается же пробивать мамины и папины «сетки»! На сладостях там или на красивых баночках с цветными зельями… Папа и мама даже не замечают, когда сетки ломают, только на пропажу сердятся, так что они с Димкой берут понемножку, чтоб незаметно.
Дим… Дим лежит рядом. И не шевелится… Тот дядька сказал, что он спит. А губы в крови… Сейчас-сейчас… Только цепь придержать ладошкой, чтоб не брякала. Цепь? И какие-то штуки на руках — как мамины браслеты, только от них больно. Что ж это такое?
Это пещера, точь-в-точь как в аниме про злого чародея — темные стены из камня, костер, на полке травы и горшки. На полу вокруг одного камня что-то начерчено, и там… там они. Те, кто забрали их из дома. У одного, лохматого, в руках был череп…
— Давайте старшего.
У тебя сильно болит голова, и глаза еле видят, и папа сто раз говорил, что нельзя телепр… переносить себя, когда тебе плохо — но времени больше нет, потому что один из тех идет к ним. За Димом.
И ты решаешься — обнимаешь Дима за шею, из всех сил зажмуриваешься… и вы падаете… падаете… Прямо на ковер в гостиной…
Тебе пять, и у вас с мамой общий секрет — подарок на день рождения Дима.