Но, Ад и Пламя, ей-то что теперь делать? Еще рано! Она еще не готова доверить ему все! И у них еще ничего не готово! Почти уничтоженное Сопротивление зализывает раны. Триш даже не успела наладить контакт с уцелевшими как следует… Очень не вовремя Алексей решил испытывать своего стража…
Так, Лина, хватит причитать, соберись.
Итак, проблема номер один: как добиться от подопечного послушания. Причем так, чтобы это не вылилось в войну характеров. Ничего себе задачка! Добиться послушания от младшего Соловьева не удалось даже Вадиму. По крайней мере, пока Алекс был в себе.
Для этого потребовалось ‘всего лишь’ свести его с ума. Мило!
А добиться — надо. Так, стандартные средства отметаем сразу: ни боль, ни угрозы на него не действуют. Унижение… м-м-м — возможно, но она же не собирается его ломать! Его вновь обретенное душевное равновесие еще слишком хрупкое.
И вообще, что-то ее не туда заносит! Убийцу из нее дорогая мамочка все-таки вылепила, но она в жизни ни над кем не издевалась! И начинать со своего подопечного не собирается! Просто… не сможет.
И что ей остается?
Еще остается угроза жизни близких людей. Лина хмыкнула. Ага, Вадиму и ‘милой’ Торн. Алексей наверняка только посмеется над подобным шантажом. Хотя…
А интересно, насколько близким должен быть человек?
Материализовавшись, ведьма-феникс-хранитель окинула взглядом нетронутый завтрак.
— Так, — холодно процедила она, — Не образумился.
Юноша, застывший на ковре в позе лотоса, рывком вскинул голову… но промолчал.
Лина подождала, пока в его глазах появится вопрос, а потом, почти мгновенно — растерянность и тревога.
Потому что перед ней, перепуганно озираясь по сторонам, стояли дети. Три девочки, которых Лина в течение последнего часа терпеливо вылавливала на улицах города. Самой старшей на вид было лет десять, и до одиннадцати ей в любом случае не дотянуть. Бродяги, тем более дети, в этом городе долго не живут. Так что угрызения совести Лину в любом случае мучить не будут…
Она слегка тряхнула их тощие лапки:
— Поздоровайтесь, детки. Это дядя Алексей.
— Привет, — пискнула та, что помладше. Парочка старших только нерешительно пошевелила губами, на большее смелости у них не хватило…
‘Дядя’, кажется, разделял их чувства: взгляд зеленых глаз заметался по детским лицам, а голос дрогнул:
— Что это значит?
— Познакомься, Алексей, — Лина широким жестом указала на малолетних бродяжек,-Знаешь, как их зовут? Завтрак, обед и ужин!
Кажется, до парня сразу дошло, что она задумала… У него даже губы побелели, а от лица, и без того бледного, отхлынула последняя краска. Он торопливо поднялся на ноги…
Кажется, правильный ключик. Маг-то он бывший, а вот Свет, он так легко не отбирается. Недаром светлых часто Ангелами зовут… и хранителями живого иногда…
— кому угодно на помощь кидаются…
Феникс позволила губам сложиться в жесткую усмешечку:
— И жить им до тех пор, пока ты не заупрямишься снова. Уяснил?
Подопечный как-то неопределенно тряхнул головой, точно не решаясь сказать ни да, ни нет. Смотрел он на девушку так, словно она внезапно превратилась в чудовище. Страшное. Мерзкое.
Верит. Верит! Еще чуть-чуть…
— Кажется, детки, вы не очень понравились дяде Алексею, — с наигранным сожалением вздохнула Лина, — Вас ему не жалко. Ну, с кого мне начать, парень? Пожалуй, с Обеда….
И дернула к себе перепуганную малявку. Та что-то жалобно мяукнула, но феникс материализовала нож, и девчонка замолкла, парализованная страхом.
— Нет! Не надо!
— в словах Алексея билось сумасшедшее отчаяние, он задыхался, но не двинулся с места, понимая, что не успеет.
..
— Пожалуйста… Я все сделаю!
Лина нахмурилась: что-то было не так.
Она ожидала недоверия, спора, попытки поторговаться, а он капитулировал сразу, точно испугался больше заложниц.
Скатился до мольбы, словно не знает, что слово ‘пожалуйста’ демонов только заводит. Хуже этого только ‘не надо’. Совсем голову потерял?! Ты еще на колени встань!
Или это какой-то трюк?
Феникс насмешливо заломила бровь:
— Ты уверен?
Дождалась торопливого кивка и мурлыкнула тем же голоском холодной стервочки:
— Так доказывай, кр-р-р-расавчик.
Проследив за направлением ее взгляда, Алексей нервно оглянулся: подошло время обеда, и в комнате-тюрьме, как всегда, возник накрытый стол со свежими блюдами. Все — в пластиковой одноразовой посуде. От супа взлетело ароматное облачко пара.
— Давай. Ешь.
Подопечный ответил ей совершенно затравленным взглядом.
Нет, это не трюк. И не притворство… Кажется, сейчас он не способен даже соображать, не то что притворяться. Вид такой, точно обморок недалеко, и вот-вот нагрянет…
Уж не переборщила ли она с мерами воздействия? Что-то не так…
Двигаясь, как лунатик, деревянной какой-то походкой, он двинулся к столу.
Что-то не так! Лину окатило предчувствием беды.
Не поднимая глаз, юноша потянул к себе ложку, и феникс уже собиралась отпустить заложницу для поощрения хорошего поведения, но тут у малявки громко, голодно буркнуло в животе — на всю комнату — и она повернула голову к своей захватчице:
— Тетя, а можно сначала покушать? Чуть-чуть!…
Этот умоляющий шепот Алексея добил. Глухо стукнула упавшая ложка, и, обеими руками схватившись за горло, парень бросился в ванную комнату.
Вчерашняя сцена повторялась.
Закусив губу, Лина выпустила девчонку и оторопело уставилась в полные надежды лица заложниц. У них что, вообще нет инстинкта самосохранения?
Но всмотревшись в перемазанные личики, тени под глазами, худые, как спички, пальцы, феникс ощутила что-то похожее на укол в сердце. Детеныши явно были голодны, и голодны настолько, что даже забыли о страхе.
Нездорово блестящие глаза то и дело обращались к столу…
— Хотите поесть — стойте на месте, — негромко проговорила Лина, придушив собственные эмоции на корню. Девчонки закивали, глядя на свою возможную убийцу со смесью недоверия и надежды.
Лина постучала в дверь ванной.
— Подожди!
— отозвался ее подопечный почти испуганно, — Подожди, пожалуйста! Я… я сейчас выйду.
— Не спеши, — посоветовала феникс, — Мы скоро вернемся…
Переместив заложниц в их собственную тюрьму, Лина обессилено прислонилась к стене, закрыв лицо руками.
Дура, стерва, идиотка!
Значит, не издевалась ни над кем, да? А это как называется?!
Ты же почти сломала его, дрянь мстительная!
Лина приглушенно застонала в прижатые к лицу ладони, не в силах справиться с вихрем собственных эмоций. Да что же это такое?!
— Тетя, — прошелестел рядом тонкий голосок, — мы же не обижаемся…
Заложницы!…. Так, она что, забыла о заложницах?!
Профессионал!
Соберись, тупица!
Феникс выпрямилась — рывком — выдохнула и, обретя подобие спокойствия, осмотрела своих пленниц. С ног до головы. Разберемся…
Младшая малявка теребила жуткое подобие юбочки, уставившись на Лину из-под нестриженной челки непонятного цвета. Если Лина правильно разбиралась в человеческих детях, то этой лет пять.
Вторая, чуть постарше, об обидах явно не думала, хотя именно ее горло побывало под ножом у Лины. О страхах, впрочем, тоже. Ее больше волновал другой вопрос:
— А поесть точно дадите?
Рехнуться можно! Хотя.