— Никто в ГТП, да и здесь не может понять, с чем мы столкнулись в этом мире. Земля — не Рукран с примитивными аэропланами и трехзарядными винтовками. Не Смилта с бронзовыми топорами… Они отстают от нас в развитии всего на шестьдесят лет. В каждой стране по три-четыре секретные службы, высокоразвитая техника и атомное оружие. Катастрофа на Медном плато покажется мелочью по сравнению с тем, что будет здесь… если влезть по-настоящему! До сих пор мы с легкостью пинали слабые цивилизации, даже не дошедшие до атома, а здесь… Кафти покажется легкой прогулкой по сравнению с ребусом Зоны.
В комнате стало тихо. Вспотевший Уверан слез со стола и плюхнулся в кресло. Оно зашипело, меняя форму под фигуру человека.
Хорте поскреб подбородок — отвыкал от щетины, — вытянул руку, разглядывая печатку. Когда он поднял голову, глаза блеснули, словно клинки ножей.
— Может, это ты не понимаешь, что происходит? Или, по-твоему, директору Управления и куратору направления делать нечего, как направлять сюда новые группы поиска, срывая их с другой работы… ты прав, это не Рукран, не Смилта, не Кафти и даже… даже не Увро-Ная… — Голос официала обрел тяжесть свинца. — Кто-то воспользовался нашим ПСД. Нонсенс! До сих пор ПСД владеют три стороны: мы, равитанцы и Датлай. И никогда никто не мог проникнуть в новый мир по контуру друг друга. А тут — проникновения, да еще нескольких объектов! Кто? Откуда? Зачем?
Уверан видел смятение собеседника. Похоже, тот был смертельно… напуган!
— …Если наши извечные враги — их надо найти и убрать. И устранить возможность нового проникновения. Если это… другие… — Официал сглотнул и посмотрел на Уверана. — Я готов молиться всем богам всех миров, чтобы это не были истинные хозяева пространства!..
Красивая рулада пропела над головой, бархатный голосок невидимой красавицы ангельски изрек:
— Обер-официал Уверан. На связи куратор Свард. Ложа переговоров готова.
Уверан встал, разгоняя оцепенение, машинально провел по шее — всплыли армейские инстинкты проверять застегнутые клапана формы.
— Давай, Рольди. Шеф ждет, не обмани его надежд. И не настаивай на своей точке зрения… так сразу.
Хорте махнул рукой и потянулся к холодильнику достать субпиво. Уверан хмыкнул, пошел к выходу, на пороге бросил:
— Боюсь, высказать свою точку зрения у меня не будет момента.
* * *
— Сколько ты ставил на кон? Три?.. Не звезди, это я ставил. Славик, скажи…
— Да иди ты, Яр. Деньги получил? Гуляй!
— А проценты? Ты, сука, задолжал по жизни штуку!
Из кобуры вылез пистолет, щелкнул предохранитель, и ствол уперся в живот бандиту. Тот сдавленно ухнул, рука тронула приклад висящего за спиной автомата.
— Тише, мудак. И убери ствол, а то прихлопну.
— Эй, парни! Вы охерели? — Третий боевик отошел назад, выставил руки.
— Эй, парни! Вы охерели? — Третий боевик отошел назад, выставил руки.
Недовольный результатом игры Яр все отступал, пока не уперся спиной в угол ограды. Наступавший на него бандит опустил пистолет, сплюнул сквозь зубы. Глянул на побледневшего Яра, выдохнул.
— Впредь не болтай, если не знаешь. И за картами смотри, а не на блядей вокруг. Сам просрал, себя и вини.
— Хрен с тобой, Севка. Но я запомню. А штуку ты отдашь или получишь свое.
На крыльцо дома, возле которого происходила ссора, вышел Эрик — старший группы. Увидев его, бандиты стихли, оружие исчезло. Эрик недовольно посмотрел на них, на лунообразном заросшем щетиной лице возникло брезгливое выражение.
— Перепили вчера? Славка, еще увижу ствол в руке — пошлю на фазенду, за старухами смотреть.
— Ладно, старшой, проехали. — Боевик отошел в сторону, кинул презрительный взгляд на Яра. — Не буду.
На противоположной стороне улицы возле старого сарая, превращенного в склад, стояли Нэд и Мечислав. Один в застиранной выцветшей спецовке неопределенного цвета, с кое-как отмытыми от масла и грязи руками, второй в обычном наряде: легкие просторные брюки, майка и невесомая ветровка из облегченного брезента. В наплечной кобуре пистолет, на поясе нож. Импортные солнцезащитные очки подняты на лоб, длинные волосы зачесаны назад, аккуратно подстриженная борода закрывает лицо.
— За последние три дня вторая стычка на моих глазах. Эти хоть миром разошлись, а позавчера Казимир пол-обоймы в Степана выпустил.
— Знаю. — Нэд поморщился, вспоминая внезапно возникшую свару, ругань боевиков и короткую перестрелку. — Видел.
— И что Виконт?
— Ничего. Степана закопали, а Казимира в лазарет, и стеречь плантации на два месяца. Чтобы остыл.
Мечислав пожал плечами: непонятно, рад он такому повороту или ему все равно.
— Звереют выродки. Чуют гибель.
Нэд вертел в руках тонкий стебелек травинки, изредка покусывая его. На лице безмятежное выражение, глаза смотрят спокойно, словно его это все не касалось.
— Мозги с катушек слетают от нервотрепки. Ждут всего: нападения на поселок, атаки армейцев, засады на трассе. У самых слабых нервы летят, оттого и собачатся друг с другом.
Мечислав взглянул на приятеля, недобро бросил:
— А ты?
— А что я? Мое дело сторона. Баранку верчу и лоб берегу.
— Ты теперь в авторитете. Сам в гараже слышал, как Диж говорил: мол, Нэд парень свой.