Люй остался за воротами.
На смену возчику с грузчиком явились десятка полтора добровольцев. Они выбежали из пагоды, высыпались из кустов, чуть ли не из воздуха сплелись. Могучие, быстрые, вооруженные кривыми мечами и алебардами, китайцы окружали телегу.
«Надо быть осторожнее с желаниями. Они имеют обыкновение сбываться. Не устраивала скромность отъезда? Вот, пожалуйста! Шайка дюжих молодцов — чем не почетный караул?»
Рука нырнула в саквояж. Пальцы сжали рукоять двуствольного пистолета. С таким оружием, установив на него съемный приклад, британские офицеры охотились в Индии на тигра. Два ствола — два заряда. Еще пять пуль — в «барабанщике» князя. К сожалению, второй «барабанщик» покоится в багаже. На всех не хватит. Не всякая пуля попадает в цель, не всякая пуля убивает…
Рядом вскочила Пин-эр, встала на телеге в полный рост, балансируя на краю. Эрстед запоздало понял, что она сейчас сделает, но остановить девушку не успел. Всплеснули рукава-крылья. Сверкнули лотосы на куртке.
— Прочь! Грязные свиньи-и-и!..
Ее голос опять сорвался на визг — как вчера. И… ничего особенного не произошло. Китаянка осталась стоять, как стояла. Замерла, прислушиваясь к себе. Неужели ину-гами за сутки растворился без остатка? Так быстро? Спастись от призрака мести, чтобы умереть во дворе облезлой пагоды…
Эрстед дивился собственному хладнокровию. Сейчас их убьют, а он думает черт знает о чем! Достав пистолет, он взвел курки — и услышал резкий, злой свист. Звук сорвал пружину, удерживающую равновесие, и мир завертелся безумной каруселью.
На телеге, расшвыривая багаж, взвился смерч. Когда он опал, в левой руке Пин-эр сжимала сломанную стрелу. За это время Волмонтович успел извлечь оружие из кобуры и выстрелить навскидку. Ближайший молодец, уронив алебарду, с воплем покатился по земле.
Остальные бежали к телеге.
Эрстед поднял пистолет, выцеливая лучника. Руку болезненно рвануло отдачей. Калибр — 0,5 дюйма, не шутка. Жаль, некогда ставить приклад… Отвечая другу, трижды грохнул пятизарядник князя, и двор заволокло пороховым дымом. Телега превратилась в грозовую тучу, и, сорвавшись с нее, прямо в дым вонзилась живая молния. Пин-эр двигалась с чудовищной скоростью; глаз не успевал следить за дочерью наставника Вэя.
«Она контролирует ину-гами. Они — единое целое!»
Эрстед повел пистолетом, выискивая цель для второй пули. Но из дыма никто не объявлялся. Звон стали. Тупые удары. Бульканье, хрип, стоны…
Вот теперь ему стало страшно по-настоящему.
…«Сюзанна» шла на всех парусах.
Берег таял в дымке за кормой, превращаясь в туманную полосу. Матросы сновали по вантам, распуская последние рифы. Свистел в дудку рыжебородый боцман. Ветер выдался попутный, грех не воспользоваться улыбкой фортуны. Юнга, драя палубу, вздыхал и косился в сторону рынды, ослепительно сиявшей на солнце, — когда же пробьют обед?!
В животе паренька явственно урчало.
Распугивая чаек, заглушая плеск волн, над шхуной к небесам возносился баритон Волмонтовича. Сегодня князь был в ударе. В лице английских моряков он обрел благодарную публику, развлекая команду ариями из комической «Платеи» Рамо. С бака летели взрывы хохота и бурные аплодисменты.
На полуюте, опершись на планшир фальшборта, стояли Андерс Эрстед и Вэй Пин-эр. Голова девушки белела свежей повязкой. Казалось, Пин-эр поседела за время схватки. Поднебесная не желала отпускать этих людей, однако пришлось.
— Я так и не смог выбраться на его похороны, — вздохнул Эрстед. — Лишь через год приехал на могилу…
Взгляд девушки был красноречивее любого вопроса.
— Я говорю о Франце Месмере. О моем учителе. Мастере… э-э… варварского ци-гун.
Пин-эр кивнула, сочувствуя. Долг перед учителем свят.
— Вернулся Бонапарт… Вы не знаете, кто это. Месмер скончался в тот день, когда император высадился во Франции. Европа тряслась, предчувствуя войну. В воздухе маячил призрак Ватерлоо. Границы перекрыли. Меня призвали на службу. Вроде бы мне не в чем себя винить. И все же… Надеюсь, он понял и простил. Он был мудрым человеком.
Не сговариваясь, оба наклонились к мешку, лежавшему у их ног. Тихо подойдя, капитан «Сюзанны» с интересом наблюдал, как странная парочка извлекает дешевый ларец. Девушка открыла крышку. Внутри, огражденная со всех сторон тонкими решетками из металла, покоилась мумифицированная голова собаки.
— Никакой электрической активности, — заметил Эрстед. — Как я и предполагал. Ларец нейтрален. Капитан, не найдется ли у вас чего-нибудь тяжелого?
— Пятифунтовое ядро, сэр?
— Вполне.
Выслушав приказ, матрос через пару минут принес ядро.
— Весьма вам признателен.
Эрстед уложил ядро в мешок. Туда же Пин-эр опустила шкатулку — и принялась тщательно завязывать узел.
— Кого хороним, сэр? — капитан еле удерживался от смеха.
— Ошибки молодости, сэр…
Почесав в затылке, капитан не стал уточнять.
Двое подняли мешок, подержали над планширом — и разжали пальцы. «Саван» без всплеска исчез в воде. Пин-эр беззвучно шептала молитву.
Пин-эр беззвучно шептала молитву. Эрстед перекрестился. На баке смолк баритон князя — Волмонтович всегда отличался чуткостью к смерти.
Прошлое осталось за кормой, тая в жемчужном тумане. «Сюзанна» держала курс на юго-запад, навстречу таинственному будущему. «Прощайте, герр Алюмен! — в плеске волн насмешкой, опасным намеком звучали слова лжесекретаря. — Глядишь, свидимся…»