…рыба, очищенная от костей, подается отдельно, бульон — отдельно…
Каждый день слугу посылали справиться на почту.
Писем не было.
…крутоны и соус — отдельно…
— Выпьем по чашечке кофе?
— С удовольствием, князь.
Они фланировали вдоль Английской набережной, любуясь морем, зеленым, как бутылочное стекло. Набережная, проложенная от сада Альберта I к мысу Антиб, строилась на средства местной колонии британцев, не обременяя мэрию расходами. Вот и возникло очередное чудо света — галечные пляжи, купальни, террасы, пальмы; выше — отели, похожие на церкви, церкви, похожие на отели…
— Я вижу свободный столик.
— Отлично.
— Кажется, меня ждут. Уходите, друг мой. Не мешкайте…
— О чем вы, князь? Кто вас ждет?
— Уходите!
Волмонтовича словно наэлектризовало. Приноравливаясь к спутнику, замедлившему шаги, Огюст чувствовал себя стрелкой компаса, угодившей в поле действия мощного магнита. Он не удивился бы, узнав, что волосы на голове встали дыбом. Проследив за взглядом поляка, он сперва не заметил ничего подозрительного — кафе, тенистый навес, меж столами снуют расторопные официанты; скучают отдыхающие, беседуя о пустяках…
За угловым столиком сидела баронесса Вальдек-Эрмоли.
Бриджит казалась утомленной. Нет, она не нуждалась в срочной помощи, как тогда, в мансарде. Просто женщина, которой довелось много дней трястись в карете, ночевать в случайных гостиницах, мучаясь бессонницей; часами стоять в карантинах, введенных королем Сардинии для предупреждения эпидемий… Сперва Шевалье решил, что видит призрак. Галлюцинацию, спровоцированную расстройством умственной деятельности — надо больше пить квасцовой воды, пусть «alumen» проникнет во все поры, окружит рассудок моргающими пирамидками…
А потом он посмотрел на князя — и содрогнулся.
— Не надо, князь. Это дама.
— Вы ее не знаете.
— Я ее знаю.
— Она явилась за мной! Мы не закончили наш разговор в Париже. Эта дама уверена: пока я жив, ей не достать Андерса…
— Вы ошибаетесь, — Огюст не знал, за что поляк так ненавидит бывшую любовницу. — Не в обиду будь сказано, вы ей неинтересны.
— А кто ей интересен, позвольте спросить? Вы?
— Я.
— Холера ясна…
Не дав князю договорить, Бриджит раздвоилась. Растянула себя в пространстве от столика, где сидела Бриджит-первая, лениво ковыряя ложечкой фруктовый салат, до парапета набережной, где в ожидании Бриджит-второй стояли двое мужчин. Со стороны Огюсту померещилось, что узкое змеиное тело ввинтилось в воздух — нет! — сам воздух свернулся кольцами змеи, сбрасывая старую шкуру.
Растянула себя в пространстве от столика, где сидела Бриджит-первая, лениво ковыряя ложечкой фруктовый салат, до парапета набережной, где в ожидании Бриджит-второй стояли двое мужчин. Со стороны Огюсту померещилось, что узкое змеиное тело ввинтилось в воздух — нет! — сам воздух свернулся кольцами змеи, сбрасывая старую шкуру. Миг, и вот змея уже здесь, целиком, без остатка, и никто чужой не заметил, не обратил внимания…
Разве что из немыслимого далека на крыльях, сотканных из снежного пуха времен, прилетел шепот глаза-Переговорщика:
«Спонтанная, а также сознательная генерация вирт-фантома…»
Князь не шелохнулся, лишь поудобнее перехватил трость.
— Ты задолжала мне браслет, сестренка.
— Не сейчас, Казимеж.
— Сейчас.
— Я не хочу ссоры.
— А чего ты хочешь?
— Мне надо поговорить с твоим спутником. Оставь нас, Казимеж.
— Ну уж нет! Знаю я твои разговоры. Уходите, Шевалье. А мы с дамой обсудим кражу браслетов… — князь осекся, словно наконец сообразив, о чем толкует ему кузина. — Друг мой! Вы действительно знакомы с ней?
Огюст кивнул.
— Близко знакомы?
Не оставалось сомнений, что Волмонтович отлично знает, что это такое — близкое знакомство с вдовой Вальдек-Эрмоли, любительницей слушать чужие исповеди.
— Близко.
— Пся крев! И до сих пор живы? Неужели я в вас дважды обманулся? — поляк колебался. — К-курва, я разучился верить людям… Вам известно, кто ее покровитель?
— Да.
— Ладно, сестренка, — князь снял окуляры, не моргая, уставился на баронессу. — Твоя взяла. Поговори с нашим юным пророком. Мирная беседа: ты доешь фрукты, он выпьет вина. Я обожду на боковой террасе, за трубкой. Надеюсь, здесь подают трубки? Если потом вы захотите уйти, чтобы уединиться, я не стану мешать. Я не ревнив. Но если… если выяснится…
Он вернул окуляры на место и закончил так, что Огюст Шевалье не поверил — впрямь ли он слышит эти слова от воскресшего улана:
— Если с мальчиком случится беда, я сильно огорчусь. Мы, восставшие из гроба, должны беречь друг друга. Нас очень мало, хотя и больше, чем хотелось бы. А ты, дорогая моя кузина, должна помнить, как это скверно — когда один из Волмонтовичей сильно огорчен. Из-под земли… Ладно, оставим пустую болтовню. Воркуйте.
2
— Я навещала тебя в больнице.
— Правда? Не помню.
— Я заходила в палату, когда ты спал. Или был без сознания.
— Почему? Нет, не отвечай. Я знаю — почему.
— Тебе нужны деньги?
— Нет.
— Не стесняйся. Я понимаю — дорога, Ницца…
— У меня есть деньги, Бриджит. Я богач. Общество позаботилось. И Тьер кое-что передал через мсье Эрстеда. Он рад, что я перестал компрометировать брата. Мишель, мой старший брат — я рассказывал тебе…