1
— Это какой-то злой рок! Фатум! Взрывы и пожары просто преследуют меня!
Торвен подумал, что гере Собреро, возможно, не стоит близко подпускать к заводику по перегонке нефти. Если итальянец не преувеличивал, в его присутствии взрывалось даже молоко. С другой стороны, как обойтись без химика, когда твои знания о нефти ограничиваются ее горючестью?
Он хорошо помнил письмо Эрстеда-старшего, где гере академик упоминал странный интерес Карно к отходам перегонки нефти — мазуту и «газовому маслу». И желал взглянуть на процесс лично — на всякий случай. Утопающий хватается за соломинки. Зануда — за все, что подвернется под руку.
— Вы не поверите, синьор Торвен! Иногда я сам себя боюсь! Надо мной словно тяготеет пирофорное проклятие. Временами кажется: за моим плечом ухмыляется дьявол. Стоит ему дохнуть огнем, как самый безобидный опыт заканчивается взрывом!
В голосе Собреро пробилась детская обида. Доктору медицины недавно исполнилось двадцать. Выглядел итальянец еще моложе. Он избавился от бинтов, явив миру новенькую, младенчески розовую кожу лица. Брови отсутствовали; ресницы — тоже. Впрочем, юноша не тратил время зря: на его лбу красовалась свежее пятно мази от ожогов. Выше торчали рыжие вихры — будто наэлектризованные, они не желали подчиняться гребню.
Пальцы левой руки были перевязаны.
— Это не я! Это профессор Пелуз! — Собреро проследил за взглядом спутника. — Я помогал профессору воспроизвести опыты Браконно.
— Я помогал профессору воспроизвести опыты Браконно. Что может быть безопаснее? — древесные волокна, крахмал, бумага, хлопок…
— Смотря что с ними делать, — вежливо заметил Торвен.
— Именно! Смотря что! Профессор Пелуз обработал все это крепкой азотной кислотой. Затем разбавил получившийся раствор водой. Как и писал Браконно, выпал белый осадок. Мы его отфильтровали. Но когда профессор велел мне высушить порошок на жаровне… Вот, пожалуйста!
Итальянец взмахнул пострадавшей рукой.
— Синьор Браконно предупреждал: порошок горюч. Но не настолько же! Ксилоидин оказался гораздо опасней пороха!
— Опять взрыв? — за участием Торвена прятался интерес.
— Сильнейшая вспышка! Опыты пришлось свернуть.
— Очень жаль. Древесные волокна, говорите? Хлопок?
— И азотная кислота. С ней всегда проблемы. Я уж закаялся! Мы с профессором проводили опыты с глицерином. Пытались выделить новые соединения на его основе. Я надеялся создать лекарство от сердечных болезней. И что вы думаете? Едва мы обработали глицерин азотной кислотой в присутствии серной и получили немного тяжелой жидкости — эта субстанция рванула так, что мы с Пелузом едва остались живы!
— Может быть, вы все-таки получили лекарство? — предположил Торвен. — Что, если его сильно разбавить? Скажем, пара капель на стакан воды?.. [59]
— Лечить людей взрывчаткой?!
— Почему бы и нет? Порохом в свое время лечили…
— Шарлатанство!
Несмотря на решительный вердикт, Собреро задумался и умолк. За окном кареты проплывали буколические пейзажи, достойные кисти Дюпре. Поля наливались спелой желтизной, зелень дубовых рощ радовала глаз, зовя отдохнуть в прохладной тени. Черный росчерк ястреба в небе, прозрачном до звона; стадо коров на холме. Идиллия! Если бы карета не скакала на ухабах, если бы не жара и не пыль из-под конских копыт; если бы…
Гере Торвен мысленно погрозил себе пальцем. Так из Зануды недолго превратиться в Брюзгу! Тем не менее, кроме вышеперечисленных факторов, его раздражало что-то еще.
— Учуяли? — подал голос итальянец. — Нефть. И ее вонючая семейка. Мы подъезжаем.
Торвен и впрямь узнал запах фотогена, которым заправляли лампы.
— Как назывался порошок, которым вы обожглись?
— Ксилоидин.
— Записи опытов сохранились? Методика получения? Пропорции реагентов?
— Разумеется! К счастью, лабораторный журнал уцелел.
— Не могли бы вы сделать для меня копию? Если, конечно, профессор Пелуз не станет возражать. Я хочу переслать записи своему патрону, академику Эрстеду. Думаю, ксилоидин его заинтересует.
— Помилуйте, синьор Торвен! Это же опасно! Неужели академик Эрстед интересуется взрывчаткой? Никогда бы не подумал!
— Академик Эрстед, как глава Общества по распространению естествознания, интересуется всеми новыми открытиями. Вы только напишите, чего ни в коем случае не следует делать при проведении опыта. Простите за каламбур, но у вас богатый опыт в этой области. Приехали, что ли? Ну и вонь!
2
«Заводик» был — одно название.
Ветхое строение из насквозь почерневшего дерева выглядело диковато. Словно стайка разновысоких сарайчиков срослась боками, уподобясь колонии грибов.
Каждый «гриб» отчаянно пытался сохранить индивидуальность: начиная собственным, не таким, как у других, ростом — и заканчивая крышей-шляпкой, скошенной на особицу.
Из крыш торчали печные трубы. Крайняя извергала в небеса высоченный столб грязно-белого дыма.
У ближней пристройки на дощатом помосте, укрыта навесом от дождя, покоилась смолисто-черная бочка — добрых десяти футов в диаметре. Рабочий в брезентовой робе, открыв кран, наполнял из бочки закопченное ведро. Картина была достойна сказки гере Андерсена: «В черном-черном доме стоит черная-черная бочка. Черный-черный человек наливает из нее в черное-черное ведро черную-черную…»