Эрстед развел руками с отменным добродушием:
— Жаль, молодой человек. Очень жаль! Я хотел выставить вам prae , а теперь выставлю только laud !
Возвращайтесь скорее, дядя Торбен! Будем вспоминать вместе. Или лучше дождитесь меня в Париже. В самом скором времени королевский пенсионер Андерсен приедет к вам. Умоляю, передайте гере Дюма, что я жажду личного знакомства с ним. Его предложение написать пьесу в соавторстве я принял с радостью. Я даже придумал ей название — «Мулат». Там будет выигрышная сцена на балу, и еще одна — на невольничьем рынке.
Как вы думаете, Дюма не обидится на «Мулата»?
Милый дядя Торбен, вы же знаете мой талант обижать всех, не замечая этого…»
С легким сожалением Торвен отложил письмо. Послания Длинного Носа всегда приводили его в веселое расположение духа. Второе письмо, подписанное Эрстедом-старшим, касалось более земных материй. Перечитав указания — к сожалению, запоздалые, — как вести себя при встрече с Карно, дабы снискать расположение последнего, Торвен в сотый раз обратился к размышлениям гере академика.
«Что же избрал Карно в качестве топлива для своего Механизма Пространства? — писал Эрстед. — Должно быть, что-то новое, оригинальное. Пары аммиака? Угольный порошок? По идее, его можно вдувать насосом. Но уголь при сгорании не даст нужной температуры. Фотоген? Впрыскивание фотогена грозит взрывом. Кто рискнет разъезжать на бомбе?
В своих «Размышлениях о движущей силе огня» Карно рассмотрел процессы в идеальном тепловом двигателе. Француз полагал коэффициент полезного действия равным 70-80 % — в максимуме.
Француз полагал коэффициент полезного действия равным 70-80 % — в максимуме. Увы, идеал недостижим. Польза от самой мощной паровой машины не превышает 13 %. Неужели Карно нашел способ перейти рубеж? Торвен, дорогой мой, вы должны уговорить этого упрямца поделиться своими выкладками.
Я стал плохо спать. Все время снится какая-то дрянь…»
Вздохнув, Торвен встал из-за стола. Дальше шли сетования гере академика на расстройство нервов. А Великий Зануда не хотел снова огорчаться. Его ждало патентное бюро, куда Торвен желал явиться в полном блеске самообладания.
2
— Лебон? — спросил архивариус. — Какой Лебон?
— Филипп Лебон.
— Врач? Инженер? Архитектор?
— Инженер.
— Светильный газ?
— Не знаю. Вполне возможно.
— Не знают они. Ходят, а не знают…
Ворча, старичок убрел в черные глубины патентного бюро — туда, где, должно быть, хранились патенты на сотворение мира, посох Моисея и иерихонскую трубу. Вернулся он не скоро. Торвен успел раз десять чихнуть в его отсутствие. Пыли в патентном бюро было море, если бы моря состояли из этой летучей субстанции.
Все казалось — это не пыль, а пудра, насыпавшаяся за годы с парика архивариуса.
«Почему Карно в разговоре со мной упомянул этого Лебона? А ведь не случайно… Подразумевалось, что я могу знать о Лебоне и понять намек. Как он сказал? «К армии надо обращаться вовремя, тогда тебе обеспечат защиту…» Кто ты такой, Филипп Лебон?»
— Вот, смотрите…
На стойку шлепнулась пачка ветхих патентов.
— Получение светильного газа, — прочел Зануда вслух, осторожно беря верхний листок. — Посредством сухой перегонки древесины или угля. Филипп Лебон, профессор механики в Школе мостов и дорог.
— 1799-й годик, — мелко, словно рассыпая бисер, захихикал старичок. — Давненько, значит. Треть века минула. А у нас все на месте, в любую секундочку…
Торвен взял следующий патент.
— Термолампа состоит из печи, питаемой углем и подогревающей камеру, где происходит оная сухая перегонка. При помощи трубы можно удалять из камеры выделяющиеся газы и очищать их прежде, чем использовать, в частности, для освещения…
— 6-е вандемьера VIII года Революции. Иначе говоря, осень того же славного 1799-го. К патенту приложена заявка, — архивариус с ловкостью жонглера выхватил бумагу из середины пачки. — На получение свидетельства о дополнительных усовершенствованиях. Вот, извольте видеть: газовая лампа. Состоит из стеклянного колпака, куда по двум трубкам поступает газ и воздух. Имеются особые трубки для удаления сгоревших газов… Мсье желает ознакомиться подробней?
— Нет, мсье не желает.
Ниточек не было. Светильный газ, лампа… Вандемьер, фрюктидор и плювиоз. [55]
Бессмыслица.
— Не знаете, где я могу встретиться с господином Лебоном?
— Мсье торопится? — радости старичка не было предела. Он чирикал, перхал и трясся за стойкой. — Зря, зря. Все там будем. Сядем рядком на небесах, глянем вниз, как славно горят наши патентики. На жизнь, на здоровье, на достаток…
Архивариус вдруг перестал ликовать.
— Мсье интересует кончина мсье Лебона?
— В общих чертах.
— Обстоятельства? Трагические обстоятельства, мсье?
— Ну, если трагические…
Торвену сделалось неприятно. Старичок разглядывал его, как товар в лавке. Прикидывал цену, готовился к торгу, хотел не прогадать. Главное же, чувствовалось, что в этом торге архивариус — не новичок. Так опытный игрок ведет партию по накатанной, многажды хоженной дорожке.
Рассчитывая отвлечься, он взял очередную бумагу.
— 7-е фрюктидора IX года. Свидетельство о дополнительных усовершенствованиях. «Двигатели, аналогичные паровым машинам, приводимые в движение постоянными газами». Взрыв «воспламеняющегося воздуха» происходит в цилиндре под воздействием электрической искры…