Тело само взмыло в воздух. Ошарашенная толпа проводила «сумасшедшего» воплями восторга. Подножка — ступенька, ручка на двери — ступенька, резной карнизик над окном — ступенька… Экипаж даже не качнулся, когда незваный гость оказался на крыше. Невесомая, как настоящий призрак, дочь наставника Вэя перелетела на крышу кареты-соседки — и оттуда кувыркнулась вниз, на брусчатку.
Под копыта гнедого жеребца.
— Куда, дурень! Затопчет…
Кучер опоздал с предупреждением. Не задержавшись ни на миг, девушка змеей скользнула под брюхо коня. Вынырнула с другой стороны, вихрем унеслась дальше. На узкой рю д'Амброз след был совсем свежий. Пин-эр перешла на быстрый шаг, изо всех сил сдерживая ину-гами, рвущегося вперед.
Нельзя выдать себя раньше времени.
Она по-прежнему обгоняла прохожих и уворачивалась от встречных. Щербатый булыжник под ногами. Грязный камень стен. Желтые пятна фонарей. Сумрак подворотен. Голоса, шарканье ног. Облезлая шавка, скуля, спешит прочь, на бегу выворачивает голову.
В блестящей пуговице собачьего глаза — ужас.
А на привычную картину накладывалось иное. Черно-белые, размытые по краям силуэты — театр теней «пи-инь-си». Словно земляк-кукольник, искусник в лазоревом халате, прячась за ширмой реальности, выпустил на волю своих персонажей — духов, святых, бесов… И звуки — мурлыканье басовых струн цитры. И запах, одуряющий запах жасмина — опасный, ядовитый. От жасмина кружилась голова, и Пин-эр слишком поздно заметила среди теней духа в светящемся ореоле.
Он источал опасность — так от брошенного камня идут круги по поверхности пруда.
Совместить свои чувства с восприятием ину-гами — и понять, что дух находится рядом, в трех шагах — девушка не успела. Пес-призрак отчаянно рванулся с «поводка», совершив чудо. Из груди китаянки, мерцая, выхлестнулся сгусток флюида. Пин-эр вцепилась в незримую цепь, оттаскивая ину-гами обратно в конуру, но было поздно.
Лязгнули челюсти — пес вцепился в ореол духа, вырвав клок. Ответ последовал незамедлительно. От вспышки, которой полыхнул ореол, Пин-эр едва не ослепла. Но это было там, в мире теней. А здесь, на улице Парижа, некий человек сунул руку в карман сюртука, выхватив оружие — миниатюрные ножницы из серебристого металла и лист рисовой бумаги.
С пугающей скоростью он стал что-то вырезать из бумаги.
Пес-призрак жалобно заскулил — совсем как шавка минуту назад — и опрометью бросился назад. Миг, и он съежился в глубине живого убежища. Рука с ножницами замерла. Незнакомец и Пин-эр смотрели друг на друга.
Назад она мчалась еще быстрее — пока с размаху не угодила в медвежьи объятия запыхавшегося Ду Ма. Железный Червь тоже спешил как мог, но безнадежно отстал.
— Что случилось? Вам требуется защита?
Девушка молча помотала головой. Она была уверена: лже-секретарь алхимика Лю Шэня, убийца, устроивший в Фучжоу засаду на Эрстеда, узнал ее.
3
Чжоу Чжу нашел барона фон Книгге любующимся собором Нотр-Дам. Обойдя величественное здание, Эминент расположился в садике, разбитом напротив алтарной части собора, на уютной скамеечке. Составив гостю компанию, на карнизах в вышине расселась стайка химер — выворачивая шеи, они подмигивали с лукавством записных кокеток.
Смеясь, Эминент зачитывал химерам отрывки из «Notre-Dame de Paris» — книги, чья публикация в прошлом году произвела фурор.
Обычного парижанина, окажись он поблизости, удивило бы вольное поведение химер. Как и то, что демоны покинули веками насиженные места на фронтоне, перелетев на хрупкие, ненадежные карнизы. В конце концов, куда смотрит правительство? Но генерал Чжоу был слишком возбужден, чтобы возлагать надежды на правительство, и слишком опытен, чтобы изумляться химерам.
— Вы — тот, кого я ищу, — произнес он ритуальную формулу.
— Только подумайте, какой вздор нынче пишут! — вместо положенного ответа Эминент помахал книгой в воздухе. — Мэтр Гюго утверждает, что этот собор — малый справочник по оккультизму. Каково? Малый! Хотел бы я знать, что он тогда полагает большим…
Химеры закивали уродливыми головами.
— Нет бы кропал и дальше стишки с пьесками… В прозаики захотелось! В классики! Ну хорошо, пиши о чем попроще — каторжники, шуты, труженики моря… Собор-то зачем трогать?
— Вы тот, кого я ищу, — повторил китаец.
Сейчас он был, говоря языком математики, «китаец в кубе». Бесстрастный, ледяной, скупой на мимику и жесты, Чжоу Чжу словно сошел с горной тропинки, бегущей по пейзажу Ван Вэя. Закован в латы вежливого хладнокровия, он вызывал у барона фон Книгге неприязнь. Прежний, светский герр Чжоу нравился Эминенту куда больше — тем, что не был так опасен.
— Вы — тот, кого я жду, — не стал спорить бывший иллюминат. — Нуждаетесь в отдыхе?
— Нет.
— В еде? Питье? Дружеской беседе?
— Я нуждаюсь в вас.
«Да он трясется от гнева! — понял Эминент. — Или от страха? Должник решил взять повторную ссуду… Что случилось, азиат?» Некие возмущения, схожие с заживлением раны, виделись в ауре Чжоу Чжу сразу, без глубокого проникновения. Соваться дальше не следовало — между Посвященными любопытство не принято.
— Чье будущее вас интересует?
— Не будущее. Настоящее. Мне нужно разыскать одного человека. Уверен, он сейчас в Европе. Скорее всего, в Париже.