Он старательно избегал встречаться взглядом с кем?нибудь из четверки — всерьез боялся, что меж ними проскочит искра, этакий профессиональный разряд…
— Не будете ли вы так любезны проводить… — обратился Хартингтон к Кимберли.
Она пожала плечами.
— Да сделайте одолжение. Я, правда, сама была на втором этаже только раз, ну да как?нибудь отыщем лестницу…
Она направилась в левую дверь, где была лестница на второй этаж, за ней потянулись шестеро непрошеных визитеров. Мазур, подав своим знак, что все в порядке — совершенно безобидный на взгляд непосвященного жест — потихонечку попятился, вышел в коридор, на цыпочках пробежал в свою комнату.
Особенных перемен за время его отсутствия там не произошло — разве что Мозговитый очухался. Он по?прежнему лежал на постели и, судя по некоторым наблюдениям, уже получил по шее от кого?то из бдительных конвоиров, когда пытался дергаться.
— Что там?
— Да ерунда, — сказал Мазур. — Разведпатруль САС. Квартет. На чердаке собираются засесть. Ну, вполне логично… — он перевел взгляд на Мозговитого. — Ах ты сволочь! С превеликим удовольствием врезал бы по этой роже.
В жизни не случалось в славных рядах морских дьяволов перехода на другую сторону. Ни единого случая, хотя у сухопутных, бывало, даже среди генералов обнаруживались предатели. Этот гад, конечно, был всего?навсего приданным штатским, но все равно, ощущение не из приятных. Соскочить он пытался, пребывая в составе группы морских дьяволов, полноправным членом, а не сам по себе, в турпоездке где?нибудь…
— Сволочь ты, сволочь… — повторил Мазур сквозь зубы.
— Ну что ты, — усмехнулся Лаврик. — Он не сволочь, а, надо полагать, идейный противник Советской власти, как все они… Ну, а потом, оказавшись среди новых друзей, приторговывал бы секретами исключительно для того, чтобы с режимом бороться…
— Ребята, — сказал Мозговитый горячечным шепотом. — Давайте забудем, а? Не было ничего. Ведь и не случилось ничего, а? Все обошлось, а? Никто ничего не знает, только мы… Ребята… Можем мы по?человечески…
И на лице у него пылала яростная надежда, что все обойдется, улетучится, как дурной сон, что сейчас все весело улыбнутся, посмеются, решат считать бывшее не бывшим, быть может, даже скрепят уговор крепким мужским рукопожатием и пропустят по рюмочке.
.. Классическая рожа русского интеллигента, великодушно готового вмиг забыть все пакости, какие он причинил другим…
— Не получится, родной, — серьезно сказал Лаврик. — Есть вещи, которые понарошку не делают, вот тебе и весь сказ.
— Я пошутил…
— Есть гениальный вирш, — сказал Лаврик. — Шасть ГПУ к Эзопу — и хвать его за жопу! Мораль сей басни ясен — не надо больше басен. Да, промежду прочим… Я, честное слово, тебя начал всерьез подозревать в чем?то таком, и, знаешь, почему? Потому что ты, паскуда, был чересчур правильным. Идеологически выдержанно стучал на остальных. А такие…
— Послушайте, — сказал Дюфре недовольно. — Может быть, хватит дурного театра?
— Дьявол вас разбери, вы правы, сказал дон Рэбаи и щелкнул пальцами… — усмехнулся Лаврик.
Посмотрел на Мазура, щелкнул себя по горлу и сделал движение, будто что?то впрыскивал. Мазур его понял прекрасно — в самом деле, это было идеальное решение, откуда сейчас взять соответствующие препараты…
Он вышел в коридор и направился в комнату Билли Бата, где без хлопот можно было разжиться надежным заменителем высокопробной химии. Его расчеты подтвердились блестяще — Билли Бат, не удосужившись раздеться, похрапывал на застеленной постели, распространяя ядреный аромат перегара. Лицо его, щекастое, морщинистое, потасканное, выражало крайнюю степень довольства жизнью, — а ведь клятвенно обещал завязать с зеленым змием, декадент лысый, в преддверии великих дел, грандиозных рекламных кампаний и ослепительных перспектив…
А впрочем, Мазур смотрел на него без всякой злости. Билли Бат его откровенно умилял, потому что до ужаса был похож на иных обитателей отечества рабочих и крестьян. Кто угодно может оказаться шпионской подставой, только не Билли Бат, теперь Мазур в этом был окончательно уверен. А значит, лысик заслуживал самого душевного обращения…
Картонная коробка, где сохранилось еще целых четыре бутылки виски, отыскалась под кроватью. Бесцеремонно забрав два пузыря, Мазур с материнской заботливостью повернул голову лысого поудобнее, чтобы, не дай боже, не захлебнулся нечаянно блевотиной. И пошел в свою комнату взять обыкновенную резиновую клизму, крайне необходимую порой при чистке снаряжения.
Дальше было совсем просто. Мозговитого без всякой галантерейности перевернули лицом вниз, пообещав, что, если начнет орать, с ним поступят так, как Содом не поступал с Гоморрой, спустили штаны и быстренько поставили пару клизмочек, то есть закачали в него не менее полулитра неплохого виски.
Результаты проявились быстро — Мозговитый поплыл непритворно и качественно, расплылся в идиотской улыбке, попытался петь, потом начал нести антисоветчину?ахинею, на которую даже Лаврик не обращал внимания. Клиент и без того своим нехорошим поступком навесил на себя столько неприятностей, что не было нужды еще и записывать за ним политически вредные тирады.