— Однако, — сказал Мазур с некоторым уважением. — Вы, мисс, не просто очаровательное создание, а ходячая научная библиотека…
Наталья прищурилась:
— Моя хрупкая и беззащитная красота вас не должна вводить в заблуждение, Джонни. Я еще и газетная акула, беспринципный и хваткий репортер…
— Я это уже понял, — сказал Мазур.
И подумал, что девчонка себе беспардонно льстит. Какая к черту акула, коли до сих пор так и не пробилась ни в одну из трех самых респектабельных газет острова? Подвизается во второразрядной, каких тут с полдюжины, ежедневно ждет удачи, но пока что немногого добилась…
А впрочем, учитывая его жизненный опыт, следовало воздержаться от скоропалительных заключений. Как показывает практика, порой такие вот шустрые смазливые девочки прозябают в дешевых газетках отнюдь не по причине нерасторопности, и слово «прозябают», собственно, следует взять в кавычки. Кто ее знает, особенно когда речь идет о бойком месте вроде приютившего их независимого острова…
— Будете сегодня во «Флибустьерской гавани», Джонни?
— Наверное, — сказал Мазур.
— Приходите, я?то точно буду. Обещаете?
— Господи ты боже мой! — сказал Мазур. — И с чего это такой девушке вертеться вокруг скучного бродяги вроде меня?
Наталья ослепительно улыбнулась:
— Потому что вы — мой золотой фонд, Джонни. Как, к примеру, лорд Шелтон. Кто вас знает, вас или его, вдруг да раздобудете что?нибудь интересное? И я, уж будьте уверены, успею первой, окажусь рядом раньше любого конкурента.
..
— Вот, значит, как, — сказал Мазур, изобразив на лице крайнюю удрученность. — А я?то, простая душа, в самонадеянности своей полагал, что тут некая романтическая подоплека…
— Как знать, Джонни, как знать… — она улыбалась широко и уверенно, блестя безукоризненными жемчужными зубками, сияя синевой глаз. — Если у вас найдется чем меня заинтересовать, можно будет поговорить и о романтике. Пока вы не нашли ваш золотой галеон, вы ведь не особо и романтичны, верно? А вот если… Всего хорошего. Жду вечером в «Гавани».
Она гибко наклонилась, подхватила сумку с фотокамерой, закинула ее на плечо и, не оглядываясь, направилась к выходу с пирса. Глядя, как покачиваются обтянутые белоснежными шортиками бедра, Мазур наконец?то вспомнил о грешных желаниях и мечтательно вздохнул: должна же быть в жизни какая?то романтика?
— Вы еще облизнитесь, — сварливо протянул незаметно подошедший Мозговитый. — Стопроцентно подозрительная особа, так возле и вертится. Сама говорила, что в ней немало русской крови, — а это, знаете ли, наталкивает на размышления и логические рассуждения. Какие русские оказывались за рубежом, вы не хуже меня знаете. Хорошо еще, если дедушка был врангелевским поручиком, а если что похуже?
— По моему глубокому убеждению, — рассеянно отозвался Мазур, — эта особа слишком молода для того, чтобы служить некогда у Власова.
— Дурачком не прикидывайтесь! Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы как?то легкомысленно подходите… А если она шпионка?
— Ну и что? — пожал плечами Мазур. — Нет, серьезно — ну и что? Хорошо, допускаю, она шпионка. И что прикажете делать? Кирпичами в нее кидать с палубы? Кричать: «Изыди, сатана?» Ну, шпионка. Дело, в принципе, житейское…
— Я вас решительно не понимаю, — очень нехорошим голосом сказал Мозговитый.
— Не сомневаюсь, — сказал Мазур серьезно. — Давайте расставим точки, а? Вы, голубь мой, насколько я знаю, черт?те сколько лет рисовали засекреченным карандашом засекреченные шестеренки в одном из таких мест, которых вроде бы и не существует вовсе… Что ж, занятие почтенное и нужное стране, кто бы спорил. Но, душевно вас прошу, не лезьте в мою область. Не хочу хвастать, но шпионов я в жизни повидал, имею некоторый опыт в обращении. Или вы полагаете, что эта сопля с круглой попкой сможет меня в одночасье очаровать и завербовать? Кишка тонка… Видывали мы лилипутов и покрупнее. Так что занимайтесь своими делами и не учите меня моим.
— Я просто хотел напомнить о бдительности…
— Вот и спасибо, что напомнили, — без улыбки сказал Мазур. — А то я что?то о ней, родимой, совершенно забыл…
— Мне тоже так кажется, — идиотски серьезным тоном сказал Мозговитый. — Вы болтаетесь по кабакам, просиживаете там чуть ли не до утра. Возможны провокации.
— Возможны, — согласился Мазур. — Как в таком деле без них.
— Хороводитесь с тамошними девками…
— Ага, — сказал Мазур. — И, если уточнить, аккуратно с ними расплачиваюсь по таксе, а то и прибавляю премиальные, чтобы прослыть щедрым, свойским парнем… Родной мой, позвольте вам напомнить, кто мы сейчас. Мы сейчас никак не идеологически выдержанные ребята с советским паспортом в кармане и табличкой на груди: «Руссо туристе, облико морале!». Мы все, в том числе и вы, — беспринципные авантюристы, бродяги без роду без племени. И мы просто обязаны, согласно взятой на себя роли, торчать вечерами во «Флибустьерской гавани», пить виски и цеплять тамошних шлюх. Потому что именно такого поведения, поверьте моему слову, от нас ждут.
Потому что именно такого поведения, поверьте моему слову, от нас ждут. А вот если вы, родной, будете и впредь обходить кабак десятой дорогой и воротить нос от девок, то очень быстро по нашему кварталу пойдут разговоры, что вы не иначе как педераст… Я вас умоляю, не сверкайте так глазами и не пускайте дым из ушей! Я говорю серьезно. Мы на Карибах, знаете ли. Народ тут легкомысленный и горячий. И рассуждает незатейливо: не ходишь к девкам — значит, педераст. Ну, в крайнем случае, скряга…