— Знаменитость, ага! — ощерился Аугусто. — Парочка фильмов и голые титьки в «Плейбое»…
— А что, это меняет дело? — усмехнулся Мазур. — Насиловать никого нельзя, — сказал он морализаторским тоном. — Ни звезд, ни тех, кто известен значительно менее… Короче говоря, у меня есть дурная привычка — исправно отрабатывать немалые денежки и оправдывать доверие клиента. Я, как уже подчеркивалось, человек респектабельный. Мои мальчики не будут устраивать с твоими пошлую драку. Мы попросту высвистим местных копов и сдадим им вею вашу банду — с соответствующими комментариями. У моего клиента достаточно денег, связей и влияния, чтобы брякнуть здешнему министру внутренних дел и поднять его хоть с постели, хоть с унитаза.
У моего клиента достаточно денег, связей и влияния, чтобы брякнуть здешнему министру внутренних дел и поднять его хоть с постели, хоть с унитаза. Вы все сгниете в местной каталажке, не сойти мне с этого места… Я тебе все сказал. Будут с твоей стороны возражения? Или вы тихонечко отсюда уберетесь, не доводя события до крайности? Соображай в темпе.
Не прошло и пары секунд, как Аугусто сказал почти спокойно:
— Отпусти руку и отдай пушку.
— Первое — пожалуйста, — сказал Мазур, разжимая пальцы. — А насчет второго — извини, не получится. Оставлю на память о нашем знакомстве. Ты себе еще раздобудешь без всяких хлопот, ты парень пронырливый, сразу видно… Ну?
Он отступил на пару шагов, чтобы держать в поле зрения и Аугусто, и его дружков — и моментально отреагировать по обстоятельствам. Все зависит от того, насколько далеко эти типы готовы зайти — и готовы ли иметь дело с местной полицией…
Оказалось, у них нет ни малейшего желания бодаться с законом и порядком, пусть даже кукольным пасагуанским. Аугусто что?то крикнул своим резким командным голосом, и вся троица, без малейшего возражения или замешательства, гуськом потянулась вслед за ним в ворота мимо посторонившегося Мазура — разве что один за другим одаряли его злыми многозначительными взглядами. Стоя в воротах, Мазур видел, как они спустились с холма, как вспыхнули фары стоявшего у подножия микроавтобуса, и он уехал, по пути высветив фарами темные окна домика, где квартировала команда Мазура.
И облегченно вздохнул — обошлось без драки, превратившей бы вечеринку в полное и законченное подобие советской танцплощадки.
Любопытная информация к размышлению, господа. Ребятки неглупые, хваткие, опасные… но категорически не хотят связываться с местной полицией. Кто такие, интересно?
Направляясь обратно к дому, Мазур подумал, чуточку подсмеиваясь над собой: ну, вот и завершилась мелодрама, как ей и надлежит по всем законам. Совершил доброе дело, как заправский скаут, надо же. Вот наступит последний в нашем мире трибунал, и спросит господь бог: «А что ты вообще полезного сделал в жизни, ихтиандр этакий, кроме как резать людей на всех географических широтах?» Вот тогда можно смело взять под козырек и ответить: «Ваше высокопревосходительство, товарищ бог! Было дело, спас однажды девушку от похотливого кобеля, вознамерившегося… Прошу учесть как смягчающее обстоятельство!» Вдруг да зачтется… Но на будущее — надо, пожалуй, держаться подальше от этого домика, чтобы не влипнуть в очередные непонятности…
Ради интереса он все же заглянул в ту комнату — Ким оказалась на месте, сидела, уже приведя себя в совершеннейший порядок, в огромном старинном кресле с резной спинкой, с видом задумчивым и печальным. Судя по всему, это была ее спальня: огромная старомодная постель размером с авианосец, из какого?то темного дерева, и ворох современного белья.
Рядом с ней на столике стояла бутылка неплохого виски, и Мазур налил себе без особенных церемоний, сел напротив, спросил с любопытством:
— Интересно, а как бы отреагировал на подобные забавы твой папа, суровый морской волк?
Она слабо усмехнулась:
— Обычно такой затрещиной угощал, что до вечера затылок болел…
— Значит, ты получила должное высокоморальное воспитание, — сказал Мазур. — Чего ж дома не сиделось?
Она вскинула глаза, красивые и дерзкие:
— А почему тебе не сиделось в своей Австралии? У каждого должен быть свой золотой галеон… Я же не думала ничего такого, он набросился, подонок, совершенно неожиданно…
— Вот тебе изнанка голливудской славы, — сказал Мазур. — Обезумевшие от страсти поклонники…
— Какая там слава! — безнадежно махнула она рукой. — Так, пустяки.
— Так, пустяки. Будь у меня настоящая слава, я и жила бы иначе и уж ни за что не лезла бы в эту развалюху с привидениями… Знаешь, такое впечатление, будто здесь и в самом деле что?то сквозит по ночам… Выть хочется от такой развалюхи! Но Билли твердит, что это поможет и будет толк…
Мазур не стал ей объяснять, что Билли давно уже признался, что свалял дурака, и никакой пользы не предвидится. В спальню долетали слабые отголоски раскрутившегося на всю катушку веселья, ничуть не омраченного отсутствием хозяйки, о которой, есть подозрение, разгулявшиеся гости уже напрочь забыли. Отсюда, с холма, Мазур видел свой домик — на кухне теплился огонек. Интересно, кто это там полуночничает? То ли Мозговитый обдумывает в ночной тиши очередной политически правильный донос, то ли Лаврик — очередные наполеоновские планы…