— Так ведь «почти», — ухмыльнулся Мазур. — Нюанс?
— Нюанс, — согласился Лаврик. — И все равно, «почти» в наших условиях — это перебор. Всякий должен быть невозмутим и тверд, как Железный Дровосек…
— Не вспоминай про Железного Дровосека, — глухо сказал Мазур.
— Почему? А… Но я же книжного имел в виду. Извини. Короче говоря, я тебе заранее делаю прививку от почти человеческих взглядов в адрес капитанской дочки. Думай о реалиях. О том, что все равно ни черта у вас не выйдет. О том, что она через пару?тройку годочков обязательно испортится. В том смысле, что профессия ее изуродует. Эта профессия, промежду прочим, человека уродует почище нашей. У нее будут замки и виллы, семь мужей. Вместо недотепы Билли Бата при ней будет состоять какая?нибудь двуногая акула, которая контракты и денежки из глотки вырвет. И она тебя даже не вспомнит. Уж я?то знаю, — сказал он, глядя под ноги. — В принципе, разница только в масштабах и ставках…
Он подцепил носком мятую жестяную банку из?под кока?колы и с дребезгом погнал ее по тротуару, мастерски поддавая, пасуя сам себе. Мазур, подхватив ритм, перехватил у него жестянку, и они долго гнали ее по мостовой, перетасовывая, отбирая, всерьез этим увлекшись на какое?то время — два взрослых мужика, устремившиеся по серьезным делам. В конце концов, банка неожиданно провалилась в ямку, откуда ее никто доставать не стал.
— А может, с ней будет по?другому, — сказал Мазур. — Не так уж мрачно…
— А где ты видел, чтобы профессия не уродовала человека? — пожал плечами Лаврик. — То?то… Будь пессимистом, родной, пессимизм облегчает жизнь, уберегая от разочарований…
Какое?то время они шагали молча, порой автоматически оборачиваясь вслед девушкам в символических платьицах. Мазур нисколечко не соврал Кимберли — жизнь в городе, если приглядеться, продолжалась как ни в чем не бывало, далеко не все оказались настолько любопытными, чтобы жариться на солнцепеке у набережной и глазеть на теплоход, неподвижно торчавший вдали от берега.
Разве что полицейских стало гораздо больше, они маячили даже там, где отродясь не торчали. Пару раз они видели в витринах работающие телевизоры с той же картинкой: теплоход на якоре, снятый с высоты.
— Слушай, — сказал Мазур. — По?моему, пора, наконец, мне сказать, — а камо это мы грядеши? Мы ведь недвусмысленно удаляемся от берега, в противоположную сторону топаем…
— А нам туда и надо, — сказал Лаврик. — Понимаешь ли, твой Флорес?Фуерес то ли стратег изрядный, то ли трусоват малость. Он тут сидит с парочкой приближенных в домике на горе и руководит своими орлами по радио, с безопасного отдаления. Хатку уже обложили аккуратненько наши друзья. Сейчас мы туда войдем и задушевно поспрошаем генералиссимуса сраного о деталях — сколько, с чем, и прочее…
Мазур спокойно кивнул. Большего знать и не требовалось — он и мысли не допускал, что сеньор Аугусто станет запираться или вилять. Так уж в жизни повелось: все, кому они задавали вопросы по делу, рано или поздно начинали отвечать так охотно и многословно, что порой одергивать приходилось, чтобы унта не заложило от болтовни…
Как и следовало ожидать, они так и не вышли за пределы Старого города. Дорога поднималась в гору, где улиц как таковых уже почти что не было — только стояли там и сям, далеко разбросанные, без всякого порядка и номеров уединенные домики, то новые и роскошные чьи?то виллы, то кирпичные особнячки испанской постройки, то самые настоящие лачуги? Как?то все это уживалось вместе — извечные пасагуанские контрасты, местный колорит…
— Да вот, кстати, о нюансах, — сказал Лаврик. — Самое время… Короче, есть серьезные нюансы. У нас с тобой — не только санкция на штурм, но и категорический приказ, как именно это обставить. Если кратко, но исчерпывающе — решительно запрещено не только гасить клиентов, но и калечить. Максимум, что мы себе можем позволить — квалифицированный мордобой без повреждения костей и внутренних органов…
— Мать твою, — сказал Мазур. — У начальства что, неопохмеленное состояние?
— А это не начальство, — сказал Лаврик, глядя в сторону. — Ты, родной, не забывай, что наше начальство — еще не пуп земли. У нас, если ты запамятовал, во главе всего стоит руководящая и направляющая сила… В общем, гасить нельзя. Нельзя ломать кости и отбивать печенки. Более того, когда мы возьмем коробку, мы должны приложить все силы, чтобы доставить этих уродов на берег и отпустить в безопасном месте к чертовой матери… Тех, в домике, куда мы идем, это тем более касается. Категорически…
Мазур не задал ему ни единого вопроса. Все было ясно и так. Он достаточно пожил на свете и много лет прослужил отнюдь не по интендантскому ведомству. У подобного идиотского с точки зрения профессионала приказа было одно?единственное объяснение: этот долбанный фронт крепко?накрепко повязан со Старой площадью, о чем не должна знать ни одна посторонняя душа. Международный отдел ЦК КПСС, яснее ясного. Контора, дирижирующая по всему свету такими вот фронтовиками. Доводилось уже прикасаться к иным из этих симфоний…
— Вот такие у нас будут развлечения, — сказал Лаврик. — Вместо серьезной работы…