— Да я разве против? — задумчиво произнес Фил. — Ничего не против. Только бы Тони, итальяшка долбанный, не приперся уже сегодня. Свободно может.
— Да, не хотелось бы…
— А Тони — это кто? — спросил Мазур небрежно.
— Здешний босс, — сказал Санни. — Еще один босс на нашу голову. Ну, сам знаешь, у простых парней, вроде меня с Филом, да и у тебя наверняка тоже, таких боссов на горбу немерено…
— Ты, парень, с ним осторожнее, — сказал Фил. — Упаси тебя боже произвести плохое впечатление… Ричарда ты уже знаешь. Так вот, Ричард крутой, но правильный. А этот чертов макаронник — сущая паскуда. Улавливаешь разницу?
— Стараюсь, — кивнул Мазур.
Глава восьмая
Гостеприимная Америка
Мазур проснулся, как обычно — без долгого выныривания из забытья, толчком. И в следующую секунду уже вспомнил, где он, с кем он, что было вчера. Осторожно выбрался из постели, бесшумно прошел к холодильнику, извлек банку пива и неуклюже, как всякий советский человек, не привыкший к подобным капиталистическим извращениям, дернул кольцо. Кольцо осталось у него на указательном пальце, а банка так и не открылась. Тогда Мазур с исконно русской сноровкой проткнул тем же пальцем отверстие в тонкой жести. Воровато оглянулся — в любом шпионском романе можно прочитать, что на таких вот мелочах и сыплются неопытные разведчики: разминают сигарету меж пальцев, как «беломорину», пивные банки не умеют открывать, ширинку застегивают уже на улице…
Свидетелей не было. Пакита безмятежно дрыхла под тонким покрывалом, свесив тонкую руку с дешевеньким браслетом на запястье. Глядя на нее не без приятности, Мазур с облегчением напомнил себе, что на этом острове не сыщется ни одного особиста или замполита. К тому же никак нельзя было выходить из роли.
Санни вчера вечером, едва они приехали на стареньком расхлябанном такси в этот дом за высокой оградой, принялся претворять в жизнь оба пункта предосудительных развлечений. Спиртного в доме хватало, а вызвоненные им по телефону мучачи нагрянули уже через четверть часа. Их оказалось «четверо, а не пятеро», потому что молчаливый латинос, очень похоже, предосудительным развлечениям не предавался вовсе, пить не стал и к девкам не проявил ни малейшего интереса. Очень быстро и вовсе улетучился из дома, засел в сторожке у ворот на боевом посту. Санни мимоходом пояснил, что «с этим придурком всегда так».
Ну, а Мазуру, естественно, никак нельзя было выходить из роли, объявлять себя трезвенником и импотентом. Тем более что доставшаяся ему девочка была хороша, этакий белозубый чертенок, ничуть не похожий на унылую жертву звериной морали капитализма. И, разумеется, Мазур никак не мог вести среди нее разъяснительную работу, растолковывать озадаченной Паките, что она является несознательным элементом и обязана срочно найти себя в рядах передового пролетариата. Были подозрения, что она просто не поняла бы, о чем это талдычит странный, несомненно, блажной клиент. Да и из роли выходить никак нельзя. Одним словом, поневоле пришлось увести ее в отведенную ему комнату и пообщаться. Поскольку рядом, как уже подчеркивалось, не обреталось ни особистов, ни замполитов, Мазур наедине с собой мог сознаться, что на загнивающем Западе вообще и в разлагающейся Америке в частности все же можно порой провести время довольно приятно. Особенно если самому не нужно тратить деньги, которых в кармане все равно нет — за все платил Санни.
Особенно если самому не нужно тратить деньги, которых в кармане все равно нет — за все платил Санни…
Он стоял у окна, дул холодное пиво и, не высовываясь из?за кисейной занавески, смотрел на улицу — тихую, залитую солнечным светом. Со второго этажа можно было рассмотреть кусочек проезжей части, неизбежные пальмы и дома напротив. Неспешно прошагали смуглые юнцы в ярких рубашках, прошла старушка с белой собачкой на поводке, проехала черно?белая полицейская машина, разрисованная надписями, эмблемами и цифрами. «Надо же, — подумал он с удивлением, от которого никак не мог избавиться. — Американская территория, хоть и Пуэрто?Рико. ЦРУ и ФБР здесь у себя дома… а я стою у окна голый и дую пиво, и ни одна собака про меня не знает, — а как забегали бы, империалисты, пронюхай кто!»
Бережно вытряхнув в рот последние капли, он поставил банку на подоконник. Обернулся, услышав шорох. Случайная подруга лениво потягивалась, откинув покрывало, тараща сонные черные глаза, чему?то мечтательно улыбаясь. Подумав, Мазур вернулся к постели и приличия ради натянул трусы, но без особенной поспешности.
— Принеси пива, а? — попросила она выжидательно, все еще опасаясь, что ее одернут за такую непринужденность.
Хмыкнув, Мазур принес, заодно достав вторую и себе — когда?то еще выпадет случай? Работать по своей прямой специальности сегодня уж точно не придется. Хорошо, что голова почти не трещит — выпито вчера было не так уж много…
Девчонка ловко присосалась к банке, предварительно улыбнувшись Мазуру чуть ли не лучезарно. Вполне освоилась. Убедилась, что клиент достался галантный и доброжелательный, в торец не заезжает и в душу с сапогами не лезет.
Мазуру она понравилась — потому что не строила из себя жертву роковых обстоятельств, не талдычила душещипательные сказочки о несчастной любви или чем?то похожем, толкнувшим на тернистый путь порока. Относилась ко всему философски — это была ее работа, и она работала с улыбками и прибаутками. Тоже твердый профессионал, только в другом роде.