Он, правда, не стал обострять — не хотел, чтобы его потом ловили со всем мыслимым размахом. Ни одна полиция в мире не стерпит, когда ее сотрудников средь бела дня, в центре города убивают до смерти. Обидятся и остервенеют, облава будет такая, что…
Одним словом, ситуация вновь вынуждала к самому слюнявому гуманизму — и тугой бумажный столбик, импровизированная дубинка хоть и взметнулась, хоть и нанесла удар в неуловимую долю секунды, но обошлось без трупов. Сержант попросту задохнулся после меткого удара, побагровел, замер нелепым монументом, силясь проглотить хоть немного воздуха — и Мазур ударом ноги закрепил успех, так, чтобы верзила с нашивками звонко приземлился на пятую точку, аж гул пошел по площади…
Второй был уже в полете, прыгал на плечи. Чуть отстранившись, Мазур перехватил его запястье, вывернул руку и отработанным приемом отправил в недолгий полет вперед башкой, так что морской городовой моментально, с ужасным грохотом впечатался бычьим лбом в борт джипа. Могучий лобешник выдержал это испытание — но, что гораздо более удивительно, выдержал и борт, даже не осталось серьезной вмятины…
Добавив и этому ногой, чтобы вырубить понадежнее, Мазур развернулся к водителю. С ним оказалось проще всего — разгром патруля был столь молниеносен и сокрушителен, что водила на недолгое время утратил связь с реальностью, не успевая осознать во всей полноте суровую правду жизни.
Так и сидел, свесив челюсть, оцепенев, держа руку на кобуре. Должно быть, на его памяти никто не обращался со славными морскими полисменами столь бесцеремонно и не наносил такого урона…
Отправив его в беспамятство двумя ударами, Мазур огляделся. Оба юных аборигена, прыгая на месте и махая руками, вопили что?то неразличимое, но, несомненно, одобрительно?восторженное. Никак не походило, чтобы они сокрушались по поводу столь беззастенчивого разгрома сил правопорядка, скорее наоборот…
Ободренный, Мазур рысцой направился в ту сторону — главное, не бежать сломя голову, никто вокруг, кроме этих шкетов, еще не сообразил, что произошло…
— Ола, омбре! — заорал один из парнишек, приглашающе махая Мазуру одной рукой и указывая другой куда?то на задворки церкви.
Подбежав, Мазур обнаружил в указанном направлении выход на узкую кривую улочку — ага, старая часть города, лабиринт переулочков… Бросился туда. Пацаны почти одновременно воздели большие пальцы в знак одобрения. «Молодцы, — мимолетно умилился Мазур, проносясь мимо. — А ведь сроду в комсомоле не состояли, не говоря уж о пионерии, в жизни не слышали о классовых противоречиях и борьбе с империализмом янки — просто?напросто живут по инстинктам, белую полицию не любят, а больше ничего и не надо…»
Оказавшись на той самой кривой улочке, он сбавил темп и уже не бежал, а шел размашистым шагом человека, куда?то ужасно спешащего — но не скрывающегося, упаси господи! Время от времени демонстративно поглядывал на часы, качал головой, досадливо охал и прибавлял шагу. Судя по реакции редких прохожих, его никто ни в чем не подозревал.
Свернул направо, потом налево, увидел в конце улочки перпендикулярно ее пересекавшую другую, широкую, с потоком автомобилей — и направился туда. Затоптался у кромки тротуара, опять?таки поминутно взметывая к глазам запястье с часами.
Без малейших поползновений с его стороны рядом лихо притормозило свободное такси, водитель перегнулся назад и распахнул заднюю дверцу — ага, высмотрел клиента, проныра…
Плюхнувшись на сиденье, Мазур облегченно вздохнул и назвал адрес — тот самый квартал Ремихио, однако номер дома из предосторожности указал другой, соседний, не двадцать третий, а двадцать первый. Водила кивнул и стартанул под визг покрышек.
Самое время, пользуясь передышкой, обдумать расклад. Его, конечно же, никто пока не ищет. Даже если побитые очухаются быстрее, чем он рассчитал, даже если какая?то законопослушная душа, узрев из окна побоище посреди площади, стукнет в полицию, все равно масштабной облавы с участием представителей всех многочисленных разновидностей силовиков придется ждать долгонько… В любой стране обстояло бы одинаково. Бюрократия — великая вещь. В данной ситуации Мазуру ее незыблемые законы только помогают. Сначала морские полицаи доложат о случившемся своему начальству. Потом это начальство доложит кому?то повыше — и уж начальство номер два начнет связываться с «братскими» службами — армейской полицией, гражданской, чертом лысым… Времени эти переговоры и согласования отнимут изрядно, много воды утечет, прежде чем выступит сомкнутыми рядами вся королевская конница и вся королевская рать… Не стоит предаваться безудержному оптимизму, но пара часов — или, по крайней мере, час — у Мазура в запасе имеется. И потом, искать будут не серийного убийцу, не маньяка?душителя блондинок — всего?навсего дезертира, начистившего чавку патрулям. А это влияет на умонастроение охотников — не делает их менее профессиональными, но чуточку расхолаживает. Вряд ли всякий армейский полицейский будет пылать благородным гневом, узнав, что по роже получили моряки… И наоборот. Главное, не будет никаких таких чрезвычайных мер. До сведения всех патрульных, к какой бы разновидности они не принадлежали, доведут приметы Мазура — но основываться?то наверняка будут на фотографии того самого Росса! Ищут?то Росса, обросшего дикой бородой.