— Кто, козел или уд?
— Прекратите, пожалуйста, вы двое! Кэрис, убери эту отвратительную книгу!
— Да погоди возмущаться, тут еще есть… ага, даже с миниатюрами в аррантском стиле. Иди посмотри.
Фарр атт-Кадир только поморщился и неодобрительно покачал головой. Его приятель-вельх по непонятной причине находил в обширнейшей библиотеке Меддаи самые мерзкие трактаты и рукописи, наподобие только что процитированной, и зачитывал отрывки из них вслух. Почему-то они казались ему очень забавными.
В прохладном сумрачном помещении библиотеки стоял кисловатый запах старой кожи, вылежавшейся несколько столетий. Большинство полок занимали деревянные футляры со свитками, ибо в Саккареме предпочитали не переплетать пергамент, но сворачивать длинные листы в плотные рулоны, помещаемые в искусно отделанные тубусы. Однако изрядная часть книгохранилища содержала толстенные неподъемные гримуары, фолианты и инкунабулы, созданные в Нарлаке, Вольных конисатах или Нардаре. Отнюдь нельзя сказать, что хранители библиотеки Священного града сваливали рукописные сокровища без всякого порядка и системы, ибо рукописям каждой страны отводилось отдельное помещение, а полки имели таблички с указаниями тематики — здесь трактаты о сущности мироздания, а здесь, к примеру, труды богословов. Тут описания путешественников, бывавших в отдаленных незнаемых землях, на соседней полке громоздились испещренные яркими рисунками «бестиарии» и «физиологии», повествующие о живом мире, дальше трактаты о волшебстве. То, что и нужно.
Драйбен Лаур-Хельк из Кешта, высокий светловолосый нардарец, прибившийся к Фарру и Кэрис у в Самоцветных горах, первые два дня попросту не желал покидать библиотеку. Вельху приходилось бегать на суматошный и невероятно дорогой базар Меддаи за едой для Драйбена, который, не отрываясь от старинных рукописей, поглощал лепешки с медом и жаренные в горячем масле колобки из мяса и теста с пахучими травами, а глазами пожирал побледневшие от времени строки. Вскоре и Фарр заразился от нардар-ца «библиотечной хворью», как это назвал Кэрис; и даже ночами не являлся на отдых в гостеприимный шатер старого джайда Бен-Аххаза.
Фейран, старшая и любимая дочь погибшего от рук мергейтов управителя маленького Саккаремского городка Шехдада, тоже навещала библиотеку (спасибо аттали эт-Убаийяду, согласившемуся допустить женщину в святая святых города Провозвестника), но более интересовалась книгами многоразличных предсказателей, ибо сама владела даром предвидения. В свободное время Фейран помогала семье саккаремцев, устроивших свой небольшой шатер рядом с импровизированным постоялым двором Бен-Аххаза. У этих беженцев из Междуречья было много маленьких детей, муж трех женщин лежал не вставая, ибо страдал от раны, нанесенной степной саблей, а его престарелый отец мог, самое большее, добрести до базара за покупками и вернуться обратно, не растеряв по дороге приобретенные лепешки и копченое мясо.
Видя усердие Фейран, Кэрис — дэв, или, как он сам называл своей народ, броллайхан — внезапно расщедрился и начал помогать семейству беженцев серебром, извлекаемым из своего волшебного (похоже, бездонного) мешка. Правда, это не мешало Кэрису по-прежнему утверждать, что помочь всем не сможет никакая магия и расширять благотворительность он не собирается. Однако вельх все-таки купил по просьбе Фейран осла, на котором было проще возить воду от хрустально чистых источников Меддаи и ездить к рынку, расположенному в другой части города. Вельх выложил за эту никчемную скотину целых двадцать халисунских сиккиллов, что прежде равнялось стоимости неплохого домика с садом на окраине Мельсины.
В полном соответствии с советами мудрейшего правителя Священного города, аттали Касара эт-Убаийяда, Фарр, Драйбен, а с ними и Кэрис от рассвета до захода солнца изыскивали в гигантской, насчитывающей десятки тысяч томов и свитков библиотеке Меддаи любые упоминания о Небесной горе и событиях Столетия Черного неба. Скорее всего, подобные упоминания могли встретиться в книгах о магии, или в исторических хрониках, или списках с летописей разных государств, но пока обнаруживались лишь глупые трактаты, которые вельх не уставал высмеивать, — как-никак, Кэрис не являлся человеком, прожил незнамо сколько столетий и разбирался в магии куда больше, нежели все живущие сейчас смертные. Блаженная тишина библиотеки периодически разрывалась в клочья искренним хохотом вельха, приводившим в ужас престарелого мардиба, присматривавшего за книгохранилищем и неожиданными гостями, которые по воле аттали получили в его владениях полную свободу. Кэрис умирал со смеху, пролистывая старинные пергаменты: самые уважаемые, чтимые многоученые мужи, по чьим трудам десятилетиями обучались послушники храмов и ваганты многочисленных учебных заведений полуночных держав, оказались примитивными шарлатанами, любителями распространять слухи и самые невероятные домыслы, более достойные неграмотных деревенских старух. Однако Кэрис, без обиняков высказав Фарру и Драйбену свое мнение, заметил, что иная старуха осведомлена в вопросах истинной магии («Каковая является подвластной человеку силой природы», — заметил вельх) куда больше, нежели самый многомудрый и образованный аррантский логик.