Более всего шада беспокоил всегда такой сдержанный и рассудительный Энарек. В последние дни с ним что-то случилось — дейвани стал раздражителен, излишне суетлив и зол, а не далее как вчера случилось и вовсе необычное: Энарек бросился в ноги шаду, заявив, что хочет сам командовать резервным отрядом и его сердце разорвется от горя, если Повелитель откажет. Энарек, видите ли, желает постоять с саблей в руке за свое отечество и его монарха, ибо больше не может видеть, как война уничтожает цветущий Сак-карем. Даманхур согласился, — в конце концов, дейвани отнюдь не обделен разумом и хваткой, а если его будут окружать опытные вояки-тысячники, худощавый и слабосильный управитель завоюет свою частицу славы. Энарек не помчится на белоснежном аргамаке впереди отряда, он просто будет отдавать приказы от имени шада. Пускай его…
Однако Даманхур насторожился. Что вдруг взбрело в голову его верному слуге и фактически правой руке? Патриотизм — отличное чувство, но всего должно быть в меру. Есть воины и те, кто ведет их, и вовсе не следует смешивать эти два понятия.
— И что ты об этом думаешь? — Когда облагодетельствованный Энарек ушел, из-за занавески, разделявшей собственный шатер Даманхура, показалась фигура женщины, вернее — девушки.
Шад с доброй улыбкой поприветствовал ее кивком, но продолжал вопрошать — лучшей советницы ему было не найти. — Я не могу понять причины, толкнувшей Энарека на столь серьезную просьбу.
Фейран с детства приучили быть заботливой и внимательной к мужчинам, а потому она молча поправила подушки на ложе Даманхура, налила из кувшина шипучего напитка, основанного на сладком белом вине, меде и пряностей, и только потом ответила:
— Он показался мне… — Девушка сделала паузу и сдвинула тонкие брови, решая, как поточнее выразить свои мысли словами. — Странным. В его душе царит смятение, но в то же время он уверен, что поступает правильно.
Это высказывание Фейран можно было истолковать как угодно, однако шад предпочел удовлетвориться его прямым смыслом:
— Кто нынче не пребывает в смятении? Ну что ж, пусть Всесущий Атта-Хадж поможет ему… Ты не могла бы сделать мне перевязку?
…Все началось еще в Меддаи, после покушения. Энарек проводил тщательное следствие, пытаясь найти злодея, осмелившегося выстрелить в Солнцеликого, однако поиски не приносили никаких результатов до тех пор, пока у входа в небольшой дворец, послуживший пристанищем Даманхуру, не появилась странная компания: нардарец благородного происхождения, совсем юный мардиб по имени Фарр атт-Кадир, варвар с полуночи — самый настоящий патлатый вельх — и тихая девушка-саккаремка. Как ни был любопытен дейвани и как ни оберегал здоровье и покой своего господина, настырная четверка прорвалась к шаду и имела с ним длительную беседу. Мужчины затем ушли, а вот Фейран осталась. И никто, кроме нее самой, Даманхура да приятеля Фейран атт-Кадира, не знал, какие причины побудили ее остаться при раненом саккаремском монархе.
Кэрису девушка сказала просто: «Так надо».
Надо, значит, надо. Вельх не стал расспрашивать.
Даманхур получил заботу и уход, которые могут дать только женские руки, отдохновение от постоянного общества пахнущих сапожной кожей и пылью военных, а заодно и нежданного советника, обладавшего к тому же редкостным для человека даром — чувствовать и предсказывать.
Но в случае с Энареком Фейран не могла сказать ничего определенного. Завтра, когда на рассвете запылится пустыня на восходе и солнце будет бить в глаза войску Даманхура, Энарек поведет в бой десять тысяч отборных кавалеристов. Завтра. Завтра все решится.
Интермедия. О вечерней беседе между двумя взаимоуважающими друг друга людьми
— Госпожа, а вам не кажется, что…
— Не кажется, мой дорогой Луций. Отнюдь не кажется. Согласитесь, он почти недееспособен. Если бы наш Божественный только исполнял роль почитаемого плебсом символа Аррантиады и больше никуда не совал свой нос, то мы могли бы не беспокоиться. К сожалению, он рвется командовать. При всей своей глупости.
— Не скажите… Именно Тиберис придумал эту авантюру с переселением черни из крупных городов на материк. Он умен, но ленив и непостоянен. И у басилевса всегда наготове запасной ход.
— Это меня и беспокоит. Допустим, дело пойдет не по задуманному и проработанному нами плану. Плебс взбунтуется, начнет жечь города и убивать патрициев, выйдут из подчинения военные, — не забудьте, часть легионеров набрана именно из плебеев, и они не потерпят такого надругательства над своими вонючими сородичами. Кто будет виноват? Нет, не басилевс. Исполнитель! Сиречь вы. А если центурионы его личной стражи и этот монстр Агрикул, не отходящий от Тибериса ни на шаг, пронюхают и о моем участии…
— И что вы предлагаете, госпожа?
— Взять все в свои руки.
— Проще говоря, устранить основную причину беспокойства? Вы правильно заметили: Тиберис — это символ.
— Проще говоря, устранить основную причину беспокойства? Вы правильно заметили: Тиберис — это символ. Неожиданная смерть басилевса вызовет волнения в народе и недоумение в армии. К тому же у него нет прямого наследника мужского пола, только дочери.