— Я готов принести на алтарь Атта-Хаджа целое стадо быков, — доверительно сообщил Даман-хур сидевшему рядом Фарру, когда Кэрис на мгновение замолк, — в благодарность за то, что хотя бы вы забыли о том, что я — шад. И в то же время рассказываете мне вещи, о которых я не узнал бы даже с помощью самых великих мудрецов простирающегося под звездами мира.
— О, Солнцеликий, — прошептал атт-Кадир, — я, как всеподданнейший слуга вашего величества и недостойный служитель истинной веры…
— У-у, — поморщился Даманхур, — перестань. Подобные слова я слышу от Энарека и всех остальных каждый день. Фарр, ты по-человечески разговаривать умеешь?
— Безусловно, о Солнцели… Конечно умею.
— Тогда дотянись до кувшина и налей мне немножко. А потом попроси своего приятеля вель-ха пересказать все сначала и помедленнее.
…Для Драйбена эта ночь тоже стала несколько фантастичной и невероятной. Мало того, что ему привелось встретить родственника — Асверу-са, так еще и удалось найти в нем полное и мгновенное понимание. Младший сын блистательного кониса Юстиния пропустил мимо ушей откровения эрла Кешт о службе хагану, поисках вечного волшебства, закончившихся в потаенной пещере, и признания о том, что именно он, Драйбен, является одним из главных виновников обрушившейся на мир катастрофы. Асверус задал лишь один вопрос: «Что делать дальше?» А потом начал действовать с решительностью и целеустремленностью, присущей всем отпрыскам династии Лауров.
Кэриса с Фарром оставили в библиотеке, отыскивать надлежащую хронику, а сын кониса, выслушав всю историю Драйбена, с царственной величественностью ненаследного принца приказал бывшему эрлу следовать за собой. Когда миновала полночь, двое нардарцев по срочному требованию его светлости посла Асверуса Лаура были приняты в личных покоях шада вначале Энареком, а затем и самим Даманхуром. Шад после вечерней молитвы вновь говорил с аттали и, когда Драйбен оказался перед очами двух саккаремских владык, духовного и светского, ему стало несколько не по себе.
— О мудрейший, и ты, о царственнородный! — Хорошо знакомый с саккаремскими обычаями Асверус заговорил первым, зная, что попервоначалу следует обращаться не к шаду, а повелителю душ, наиболее приближенному к верховному божеству Полуденной державы. — Я привел к вам моего дальнего родича и соотечественника, который имеет сообщить вести важности столь чрезвычайной что пред ними померкнут любые донесения о ходе дел на войне и даже предсказания признанных вами и ныне живущих пророков.
— Говори проще, — поморщился Даманхур, недовольный тем, что наследный посланник кониса оторвал его от душеспасительного разговора с эт-Убаийядом, радовавшим сердце Даманхура и возрождавшим в нем почти утраченную волю к борьбе. — Что случилось? Мергейты переправились через Урмию и идут на Священный город?
— Еще нет. Оставь, — мягко сказал старец, сидевший на подушках поодаль от шада. — Я знаю, кого привел к тебе сей молодой человек. И мой тебе совет, как наставника веры: выслушай, что будет сказано, а главное — вдумайся в узнанное.
— Обещаю тебе, мудрейший. — Единственными, чью власть признавал над собой Даманхур, были лишь Атта-Хадж — отец богов и аттали — отец веры.
— Закончим наши разглагольствования о вещах давно известных, — продолжил эт-Убаийяд, поднимаясь. Следом за ним вскочил и Даманхур. — Господин Драйбен и его друзья раскроют твоему сердцу тайны гораздо большие, нежели те, коих ты ждешь от меня. Оставь этот дворец и пойди к ним. Я знаю, ты хочешь на время стать просто человеком, но не шадом. Нынешней ночью тебе приведется такая возможность. Забудь об одном — о гордыне.
С тем эт-Убаийяд, опираясь на свой посох, с быстротой удивительной для человека его возраста зашагал к двери из зала, где его встретили верные телохранители-халитты.
— Э-э… — Даманхур вопросительно посмотрел на Асверуса, а тот в свою очередь передал этот взгляд Драйбену.
— Пошли тогда, — пожал плечами нардарец. — Только… Солнцеликий, мы живем очень скромно, и я не хочу, чтобы наши недостойные нравы оскорбили тебя.
По лицу Даманхура, на котором скука сменилась изумлением, а изумление любопытством, было видно: шад принял решение.
— Ведите, — хмыкнул он. — Надеюсь, недалеко? И вот еще — сотник моей охраны не отпустит меня одного даже в пределах Белого города, где повелителю Саккарема никто и ничто не угрожает.
— На улицах встречаются дикие животные, — скривил рот в невеселой улыбке Драйбен. — Полагаю, твои, о царственный, телохранители могут постоять за дверью нашего обиталища.
На самом деле появление не кого-нибудь, а самого шада Саккарема — по виду всего лишь разодетого в пышные облачения и слегка начинающего толстеть сорокалетнего мужчины — вызвало полный переполох в комнатке, где разместились Драйбен, Кэрис и все остальные невольные участники истории, главной движущей силой которой был Повелитель Самоцветных гор. Увидев на пороге Драйбена, вернувшийся из библиотеки Кэрис моментально высказал попутчику все, что он думает о его необузданных родственниках, отчего Асверус едва не схватился за меч (оскорбление пред ликом шада — это уже слишком!), а затем, когда внутрь вошел сам Даманхур, вельх, доселе пребывавший в грязной окровавленной рубахе и драных шароварах, запросто вопросил: