Драйбен моментально признал в незнакомце соотечественника, молодому человеку даже не стоило представляться. Поэтому бывший эрл Кешта отстранил слегка опешившего Кэриса и, мельком глянув на посерьезневшего Фарра, выступил вперед. Поклонился по нардарскому обычаю, но не глубоко, как смерд, а как следует дворянину, приложив правую ладонь к груди:
— Да будет позволено мне назваться. Драйбен Лаур-Хельк, последний из рода эрлов Кешта. Могу ли я узнать имя благородного собеседника?..
Светловолосый худощавый парень, сидевший за картой, был знаком с этикетом не понаслышке, а посему вскочил и наклонил голову в ответ:
— Асверус Лаур, младший сын светлейшего кониса Юстиния. — На лице Асверуса не промелькнуло и тени удивления, но в глазах засветился интерес. — Дорогой родич, в столице тебя считали давно погибшим…
— Увы для многих недоброжелателей, но это не так. — Драйбен нахмурился, что-то припоминая, и наконец позволил себе осторожно осведомиться: — Сударь, я в годы молодости и благоденствия неоднократно бывал при дворе венценосного кониса, однако.
..
— Однако мы не встречались, — довольно твердо отрезал Асверус. — Тебе, родич, уже не меньше тридцати лет, мне тогда от силы исполнилось десять, а наша семья славится плодовитостью… Всем известно, что отец мой конис может пересчитать всю свою армию вплоть до распоследнего фуражира, но количество отпрысков его исчислению не поддается.
Драйбен фыркнул, хотя это и было нарушением приличий перед лицом принца. Юстиний был славен любвеобильностью, и только законных детей у него насчитывалась полная дюжина, не говоря уж о бастардах.
— Остановитесь, — взмолился Кэрис. — Драйбен, плюнь на этого надутого гусака и давай займемся делом. Не видишь, юноша просвещается, наверное впервые в жизни дорвавшись до достойной библиотеки. Небось всю жизнь доныне провел в военных смотрах и соколиных охотах.
Это было уже неприкрытое оскорбление. На следующее утро Драйбен так и не смог решить каким образом вельх сумел пропустить удар со стороны Асверуса. Ясновельможный принц не стал марать свой длинный палаш, а попросту наклонился, мгновенно перехватил тяжелый табурет за ножку и наотмашь съездил обидчику сим предметом по физиономии, да так, что бедолага Кэрис, не успев даже пискнуть, отлетел на несколько шагов в сторону, врезавшись в книжный шкаф с тщательно рассортированными по годам саккаремскими летописями. Фарр охнул, схватившись за голову, Драйбен задумчиво проворчал себе под нос что-то наподобие «Всегда мечтал это сделать», застучали по каменному полу тяжелые переплеты, и воздвигся столб пергаментной пыли.
— Наглец получил по заслугам, не так ли? — Асверус мило улыбнулся Драйбену тонкими, почти бескровными губами. — Если у вас, эрл, такой телохранитель, я бы посоветовал его рассчитать, и как можно скорее.
— Твою мать! — прозвучало из-под пергаментов на чистейшем вельхском. Пусть этого недоноска сожрет билах, а кости изгложут корргеды и подавятся! Держите меня семеро, сейчас прольется чья-то кровь!
— Во имя Вечного Огня! — изумился сын кониса, насмешливо приподняв бровь. — Настоящий вельх? Неужели это племя дикарей и патлатых разбойников до сих пор уцелело, а не извело само себя пьянством, междуусобицами и грязью, в которой они живут? Эрл Кешт, продайте его мне! Выставлю в зверинце, пусть люди позабавятся…
— Сударь. — Драйбен понял, что ситуацию надо брать в свои руки. Нард ар был горной страной, и вельхи, частенько перебиравшиеся через хребет с полуночи ради войны и грабежа, считались в конисате столь же постоянной неприятностью, как комары или понос. Над злом привычным всегда смеются, его презирают, хотя давно известно что над обладателями клетчатых пледов зубоскалить чревато. Господин мой Лаур, этот человек — мой друг, а я не склонен одобрять насмешки над близкими мне людьми. Будет лучше, если вы взаимно воздержитесь от оскорблений. — Фарр, займись.
Драйбен зыркнул на огорченного мальчишку, а сам увел надменного Асверуса к столу. Фарр атт-Кадир, встав на колени, начал разбирать тяжеленные книги, под которыми шевелился Кэрис, а когда из-под груды свитков показалась встрепанная голова вельха, шикнул ему на ухо:
— Что, совсем не можешь язык за зубами держать? Этот молодой господин, как я понял, не кто-нибудь, а сын нардарского кониса.
— Отвали. — Кэрис поморщился. Левая сторона его лица наливалась роскошным багрянцем и синью. Выглядел вельх точь-в-точь как после кабацкой драки. — Ох уже эти благородные! Ладно, ладно, молчу. Давай книжки собирать. Библиотекарь придет, увидит и нажалуется аттали. Ничего хуже этого и представить себе не могу.
Пока Фарр и Кэрис воздвигали на место тяжелый дощатый шкаф и пытались привести в порядок целокупный строй рукописей, лелеемых смотрителем книгохранилища, Драйбен и его молодой родственник, пытаясь не обращать внимания на копошение сзади, разглядывали карту и беседовали, если можно назвать беседой практически непрерывный монолог Асверуса.
— Вот, смотри, — хрипловатым, но высоким голосом излагал свои мысли Лаур-младший и водил по подробному, составленному саккарем-скими картографами плану свинцовым карандашом. — Я не верю в то, что наемная армия шада, даже выиграй она грядущую битву, полностью остановит нашествие. В Саккареме царит безвластие, три четверти земель шаданата захвачены плебс вышел из-под подчинения и присоединяется к воинству Гурцата ради дальнейших грабежей. Скорее всего, планируемое Солнцеликим Даманхуром столкновение не принесет ни победы, ни поражения.