Госпожа Эля оказалась невысокой, пожилой — лет пятидесяти — и толстой аррантской матроной, которая, несмотря на свой возраст, продолжала тщательно ухаживать за внешностью. Наполовину седые волосы она старательно красила добываемой из морских моллюсков синевато-фиолетовой краской, лицо было напудрено, а просторному платью из крашенного пурпуром тончайшего льна позавидовала бы любая модница Арра.
— Элиада Гальба, — представилась вышедшая навстречу вечерним визитерам толстушка. — Могу ли осведомиться, что привело в мой дом доблестного воина и его… — Элиада подозрительно осмотрела Фарра, решая, кто перед ней — раб, слуга или амант десятника третьего колониального легиона, но, не придя к определенному выводу, продолжила: — И его друга?
— Тебе, госпожа Эля, передает приветствие и наилучшие пожелания Ректина Нуцерия из Арра. — Кэрис вежливо, но неглубоко поклонился, приложив правую ладонь к груди. — Нельзя ли остановиться у тебя на несколько ночей?
Эля, сохранявшая на лице неприступную надменность, едва заслышав имя Ректины, улыбнулась. На ее полной физиономии улыбка выглядела мило и добродушно.
— Ну если так — милости прошу. Цены вы знаете.
— Без сомнения. Позволю себе расплатиться прямо сейчас.
У входа в атриум, кроме госпожи и двух гостей, никого не было, но Эля все одно непроизвольно обернулась, когда ее ладони коснулись несколько монет розового золота.
— Ты сумасшедший или тебе покровительствует сам басилевс? — Толстая хозяйка «Трех дельфинов» хмыкнула, рассматривая старинные кесарии. — Сразу видно, приехал из колоний. В Аррантиаде уже давно запрещено расплачиваться розовым золотом. Немедленно донесут эпарху или прокуратору. Но я эти деньги приму из-за расположения к друзьям уважаемой Ректины. Только впредь запомни: подобные монеты ты можешь обменять на обычное золото или серебро лишь у меня. И никогда не расплачивайся ими с посторонними людьми!
«По-моему, — смутно вспомнил Фарр, — Кэрис отдал несколько таких кесариев в Арре, хозяину «Шатра легионера»… Кажется, он сглупил или просто не знал новых законов».
— Я должен подождать здесь одну свою знакомую, — толковал вельх госпоже. Она приедет либо завтра наутро, либо через день.
— Я не вмешиваюсь в дела гостей, — отрезала Эля. — Жди кого хочешь. А сейчас — ты мой гость. Не желаешь вместе со своим мальчиком посетить термы?
— Это не мой мальчик, это мой родственник, — чуть возмущенно сказал вельх, понимая, что имеет в виду Эля.
— А-а… Какая разница? — рассеянно отмахнулась госпожа. — В любом случае вы сможете замечательно отдохнуть. У меня не столь роскошно, как в доме у Ректины Нуцерии, но здесь все-таки провинция… Столичный размах нам недоступен. Итак. Термы — направо и в проход, обозначенный зелеными фонариками. Гидеон!
Будто из-под земли появился раб в шафранно-желтой тунике и с неизменным медным ошейником.
— Гидеон, будешь прислуживать гостям. Любой их приказ равноценен моему.
— Да, госпожа.
Эля уплыла (другого слова и не подберешь) в полупустую гостевую залу, а Гидеон уставился на приезжих взглядом отлично вышколенной и слегка нагловатой собаки, явно ожидая распоряжений.
— Сначала в термы, — скомандовал вельх. — Туда же принесешь розового вина и еды.
— Креветки, крабы, холодное мясо, фрукты, сладости? — уточнил педантичный невольник.
— Туда же принесешь розового вина и еды.
— Креветки, крабы, холодное мясо, фрукты, сладости? — уточнил педантичный невольник. — Предпочитаете общество девиц с рыжими или темными волосами? Постарше или помоложе?
Фарр замер с открытым ртом. Ему, воспитанному в церемонном и ханжеском Саккареме, еще никогда не доводилось встречаться ни с чем подобным. «Три дельфина» были отнюдь не лупанарием, а обычной, хотя и очень дорогой, гостиницей, однако в Аррантиаде было принято не только давать проезжим ночлег, но и всевозможные маленькие радости жизни.
— Без девиц. — Кэрис щелкнул фибулой, отстегивая плащ и перебрасывая его рабу. — Пока, по крайней мере. Много горячей воды, ароматические втирания, морская кухня. Понял? И скажи, чтобы вещи отнесли в наш атриум. Да пусть лошадей почистят.
— Само собой, — слегка обиженно хмыкнул Гидеон. В заведении Элиады Гальбы заботились сразу и обо всем — начиная от постояльцев и заканчивая их имуществом. — Идите за мной.
* * *
Фарр блаженствовал. Как заявил вчера вечером Кэрис после посещения терм и обильного ужина:
«Еще немного — и арранты привьют тебе вкус к нормальной жизни». Постель была мягкой и чистой, шелковые простыни приятно холодили тело, не требовалось вскакивать, бежать или скрываться, на соседнем ложе похрапывал вельх гарантия безопасности, ибо, как известно, броллайхан никогда не спит как человек: его тело отдыхает, но дух всегда на страже. Атт-Кадир беспробудно спал и видел замечательные сны.
Перед самым рассветом где-то на улице прогрохотали колесницы, затем во дворе дома госпожи Эли защебетали певчие птицы. Тихо, дабы не разбудить почтенных гостей, отправились на кухню повора, не носившие унизительных ошейников, — они готовили завтрак для просыпающихся рано постояльцев «Трех дельфинов». Последних, правда, насчитывалось немного: Кэрис и Фарр, двое сенаторов, расположившиеся в комнатах полуденного крыла дома, да эпарх Стабонийской провинции Острова, приехавший с семьей отдохнуть в Геспериум. Госпожа Элиада честно зарабатывала свое золото: лишь одна ночь в «Трех дельфинах» оценивалась суммой, равной жалованию сотника аррантского войска за пять седмиц. Однако здесь никто не спрашивал у постояльцев, откуда у них берутся такие деньги, и Эля могла принять даже столь невзрачного легионера, как Кней из Сикиноса, занюханного десятника, охранявшего заморские владения великого басилевса. Лишь бы платил. И потом, добиться гостеприимства старой и умудренной жизнью Элиады было далеко не просто. Эля была человеком близким ко двору кесаря Тибериса, имела обширные знакомства и пользовалась покровительством людей стоящих неизмеримо выше любого прокуратора или трибуна.