— Менгу!
Тысячник появился по первому зову, подогнав свою косматую лошадку на вершину бархана, с которого Гурцат обозревал сражение.
— Отходим. Поднимайте черные бунчуки! Дай сигнал всем туменам уходить от гор.
Молодой тысячник чуть удивленно нахмурился — как так? Бой почти выигран, а хаган вдруг отдает приказ к отступлению? Но Гурцат знал, что делал. Если нечто сумело напугать даже Подарок Хозяина, то людям лучше уйти. Хаган хотел сохранить армию.
— Иди! — рявкнул владыка Степи на Менгу, и тот исчез. Конечно, гонцы доберутся до всех туменчи с изрядным опозданием, но Гурцат понимал, что отдал распоряжение не зря. Облако, надвигавшееся с гор, постепенно приняло вид гигантской птицы, у которой почему-то росла голова собаки. Может быть, такие очертания возникли из-за игры ветров и воздушных потоков, но в черном волнующемся покрове таилось зло, способное запросто сокрушить вся и всех. Недаром проводники-саккаремцы только под угрозой смерти согласились показать войску Гурцата дорогу к Аласору и шепотом рассказывали страшные предания о некоем чудовище, избравшем пустынные взгорья местом своего обитания.
В нескольких лигах на полдень, за грядой холмов, стоял засадный полк Даманхура. Дозорные заметили сигнал, призывавший дейвани Энарека отправлять свои кавалерийские тысячи в битву, но государственный управитель Саккарема как-то странно переглянулся с конисом Борживоем, командовавшим большим отрядом тяжеловооруженных нарлаков и воинов из Вольных конисатов, кивнул и приказал своим гонцам:
— Передать всем сотникам и тысячникам — битва проиграна. Шад приказывает нам отступать в сторону Дангары.
* * *
Драйбен увидел Асверуса случайно. Арранты из «Сизого беркута» наголову разгромили крупный отряд мергейтов, уступавших островитянам в боевой выучке настолько, что казалось. Великолепные рубят детей, а не наводящих ужас на весь континент степняков. Конная центурия получила изрядную передышку: саккаремцы оттеснили мергейтов к полуночи, и воители из Аэтоса оказались в тылу Даманхуровых гвардейцев, продолжавших отгонять варваров от скал и опустевшего военного лагеря.
Потомок Юстиния, как это ни странно, выглядел свежим и бодрым или, по крайней мере, старался таковым казаться. На его кирасе и наплечниках доспеха красовались изрядные вмятины, кольчужный рукав справа оказался порван, а на кованом металлическом украшении шлема развевался драный лисий хвост.
— Трофей! — весело пояснил Лаур-младший. — Случайно сорвал с какого-то дикаря и прихватил себе. Вы еще живы, Драйбен? О, да, как я погляжу, вы не один?
Нардарец машинально оглянулся. И точно: чуть позади и справа за ним ехал все тот же аррант из «беркутов». Они бились в паре, и теперь Безымянный не желал покидать Драйбена, который тоже прикрывал его спину. Тем более что битва еще не закончилась.
— Не один, — согласился эрл. — А куда вы подевались?
— Закон военного искусства полуночных земель гласит: в сражении действуй сам, по своему разумению и возможностям, — прогудело из-под шлема Асверуса. Признаться, теперь жалею, что принимал эту догму буквально, ибо ходить под единым командованием гораздо проще и выгоднее. Вообразите, я внезапно оказался по уши в мергейтах, а вокруг — никого своих! И ничего, выкарабкался…
— Повезло, — хмыкнул нардарец. — Кто вас вытащил, саккаремцы?
— Ну уж точно не арранты… Смотрите! Опять атакуют! Очень надеюсь, что рано или поздно в действие вступит подготовленный шадом резерв.
Аррант, сгорбившийся в своем седле, даже не посмотрел в сторону пустыни, откуда накатывалась новая волна степняков. Их удар примет на себя конница Мельсины. Если же мергейты прорвутся, «беркутам» снова придется вступать в дело.
Центурион и десятники аррантских всадников быстро восстановили строй, Драйбен занял свое место в паре с Безымянным, а Асверус остановил свою лошадь позади. Мальчишка явно намеревался снова погеройствовать в одиночестве.
«Почему так темно? — отдышавшись, соображал Драйбен. — Если я не потерял ощущения времени, то солнце недавно ушло из зенита и начало склоняться к закату. Самый разгар дня, а мрачно, как во время сумерек на Сегванских островах. Что такое происходит?»
Над головой оглушительно бухнуло, лошади устало забеспокоились, а Драйбен с удивлением отметил, что по металлу шлема и кольчуге забили тяжеленные капли ливня. Нардарец, во время сражения и думать забывший о своих чувствах посредственного мага, призвал все свое умение и попытался проникнуть мыслью через завесу этого удивительного дождя. Когда же он понял, в чем дело, едва не вывалился из седла.
— Асверус! — Его голос с трудом прорвался сквозь шум льющих с небес струй воды, однако Лаур-младший подъехал ближе и наклонил голову. В глубине смотровых щелей его тяжелого шлема поблескивали глаза. — Асверус, нужно убираться отсюда как можно быстрее! Куда угодно! К мергейтам, в пустыню, в горы!..
— Да что случилось? — не понял младший сын кониса. — Что вы паникуете? Мне дождь, наоборот, приятен. Это все-таки лучше, чем жариться весь день на солнце.
— Аласор проснулся! — выкрикнул Драйбен. — Такого средоточия колдовской силы я вообще никогда не видел и даже не думал, что подобное возможно! За нашими спинами — мощь сотни армий! И она движется сюда!