— Больно, — признался я.
— А на Небесах не больно, — довольно сказал он, опуская руку. Потом вернулся к матери и поцеловал ее в щеку.
Руку опускать мне почему-то не хотелось.
— Долго не получится, — с извиняющейся улыбкой сказал я.
— Мне еще надо кое-кого убить.
— Мы знаем, дорогой, — сочувственно кивнула мать. — Это будет нелегко, но мы в тебя верим. Твой отец гордился бы тобой, — добавила она, как будто он не стоял тут же рядом, обнимая ее за талию.
— Ты справишься, Джонни, — подмигнул отец, — но не забудь повеселиться как следует.
— Обязательно, — подмигнул я в ответ.
Они вдруг исчезли. Я остался стоять посреди салона с поднятой рукой. Странный сон: такие или очень важны, или не имеют вообще никакого смысла.
— Привет, док! — раздайся позади незнакомый голос.
Я обернулся. Ко мне подходил с протянутой рукой бледный высокий мужчина в мешковатом красном свитере. Лицо казалось смутно знакомым. То ли сослуживец отца, то ли приятель по гольф-клубу. Черт побери, как неудобно… надо вспомнить. Мы обменялись рукопожатием, и я рассмотрел его пристальней. Коротко остриженные светлые волосы, похож на немецкого актера, который всегда играет капитанов подводных лодок. Стройный, подтянутый, но одет слишком легкомысленно для продавца: свободные брюки защитного цвета, летние парусиновые туфли — типичный курортник. К рубашке на груди приколота табличка: «Макс Стиллнер» — где я это слышал? Он что-то спросил, я прислушался.
— Выбрали что-нибудь? — повторил он.
— Да нет, просто так смотрю.
Незнакомец рассмеялся, как будто я удачно пошутил. Его рука почему-то продолжала сжимать мою. Потом он вдруг резко притянул меня к себе, обхватил другой рукой за плечи и повел с собой. Мы подошли к блестящему черному катафалку, стоявшему в углу зала. Музыка в зале начала давать сбои, словно в проигрывателе заедал механизм.
— Красавец, правда? Как будто специально для вас. Обратите внимание — здесь отделка из натурального дерева. Зеркальные фары. А какая полировка, поглядите! — Он пнул боковую панель ногой, оставив пыльный след с рисунком подошвы.
На вид машина солидная. Интересно, зачем ему понадобилось ее пинать?
— Извините, — сказал я. — Мне сейчас ничего не нужно. И вообще я предпочитаю что-нибудь не столь… э-э… серьезное. — Слова почему-то снова вышли совсем не те, что я хотел.
— В самом деле? — Так и не отпустив мою руку, он внимательно оглядел катафалк снизу доверху, будто искал скрытые дефекты, и разочарованно прищелкнул языком. — А мне-то казалось, вам понравится. Вы уверены? Может быть, ляжете, и прокатимся на пробу?
— Нет, спасибо, — решительно сказал я. — Послушайте, может, вы все-таки меня отпустите?
Странный продавец снял руку с моего плеча и, по-прежнему удерживая другой мою, поправил мне воротник рубашки. Потом отступил на шаг и многозначительно улыбнулся, как будто только что сделал исключительно тонкий шахматный ход.
— Мы везде искали вас, доктор Доннелли, — вкрадчиво произнес он. — Вы, похоже, сменили адрес. Где теперь живете? Надо обновить список рассылки.
Я промолчал. Он больно сдавил мне руку и сверкнул ослепительной улыбкой, под стать ведущему из рекламного шоу. Казалось, его красный свитер стал при этом еще ярче.
— Мы, знаете ли, гордимся вами. Я так и сказал своим ребятам из салона: «Доктор — отличный парень. Отличный!» — Его глаза лукаво блеснули. — Собственно говоря, я всегда относился к вам как к сыну.
Только тут до меня стало доходить. Все точно так, как говорил Сол: одновременно реально и нереально. Я спал и в то же время не спал — проснулся во сне. Ясно теперь, что это за «продавец».
— Отпусти руку! — потребовал я. Он удивленно поднял брови. — Отпусти, слышишь? — Улыбка его стала шире, он впился в меня неподвижным взглядом.
Он удивленно поднял брови. — Отпусти, слышишь? — Улыбка его стала шире, он впился в меня неподвижным взглядом. Зрачки лихорадочно пульсировали. — Ну что ж, я предупреждал…
Размахнувшись, я врезал ему кулаком снизу в челюсть. Стиллнер пошатнулся, запрокинув голову, и попытался отскочить, по на этот раз уже я не отпускал его. Дернул к себе, добавил коленом в пах, а потом добил ребром ладони по затылку. Потом отпустил его руку, схватил за уши и поставил на колени.
— Богородице, Дево, радуйся… — Удар коленом в лицо заставил его опрокинуться на спину. — Господь с Тобою… — Из ноздрей лежащего потекли ручейки темной крови. — Благословенна Ты в женах… — Я встал над ним, расставив ноги. Его глаза в ужасе расширились. — И благословен плод чрева Твоего. — Пинок в живот. — Славься, Мария, матерь Божья, — продолжал я. Пинок в лицо. — Молись за нас, грешных…
Получалось очень даже неплохо, я и не ожидал от себя такой прыти, хотя проигрывал все в уме не один раз. Мой противник с всхлипываниями и стонами извивался на полу. Это было чудесно.
— … аминь. — Взяв пленника за ноги, я подтащил его к «корвету» и забросил внутрь. Он лежал головой вниз, задрав ноги на сиденье. — Вот теперь прокатимся.
31
— Наведение! — донесся издалека голос Сола.
Я ощутил покалывание во всем теле — как в затекшей руке или ноге.
Теплая кожа Великой Матери была настолько скользкой, что держаться приходилось зауши, прижатые к остроконечной, как торпеда, безглазой голове. Холок прижался ко мне сзади, обхватив за поясницу. Мы неслись вперед и вниз сквозь бурлящую черную воду словно на бешеном «харлее».