— Кто это сделал, Лора?
— Никакой операции не было — я такая родилась. Ваши гены имеют фрактальную органическую структуру, а у них похожи на кристаллы. При смешивании получаются самые странные гибриды. Я вас смутила? Извините… — Она лукаво улыбнулась, словно признаваясь, что эксгибиционизм — одна из ее милых странностей. — Я больше не буду.
2
Эти два четких коричневых квадрата на изящной груди стояли потом у меня перед глазами чуть ли не месяц, не давая спать по ночам. Однажды за завтраком я тупо таращился в свой утренний кофе, снова и снова перебирая в памяти невероятные признания своей новой пациентки. Мой мозг отказывался принимать их, как компьютер — незнакомые команды. Стиллнер Сьюки? Складки пространства? Желеобразная атмосфера? Десять измерений? О боже, как же это все понимать?
— Ну вот, опять… — вздохнула Нэнси, выглядывая из кухни. В смысле, «глядишь в чашку». Так всегда бывает, когда я и дома не могу забыть о работе. С Нэнси я жил уже год, она была толковая, хозяйственная и не совсем еще меня бросила.
— Что? — встрепенулся я. — А, извини.
— Ну и кто там у тебя на сей раз?
— Да никто, так… — пожал я плечами. Она продолжала ехидно улыбаться. — Просто пациентка.
— Крепкий орешек? — кивнула Нэнси, поправляя волосы перед зеркалом.
— Слушай… давай лучше не будем об этом, ладно?
— Ладно.
— Спасибо. Да, в общем, ничего особенного.
— Ну и хорошо. — Она стояла и смотрела на меня. Я снова уставился в кружку. — Хорошенькая?
— Очень, — кивнул я и тут же спохватился. Лицо Нэнси было каменным. — На самом деле я не прочь поговорить о ней, но… не могу, понимаешь?
— Не можешь?
Ох. Начинается обычный допрос с пристрастием. Теперь она будет долбить и долбить в одну точку, пока не доберется до самой сути.
— Я заключил договор. Поклялся молчать.
— У вас так принято? А что, если тебе нужно будет обсудить ее проблемы с врачом из больницы?
— У нее нет проблем, — хмыкнул я.
Нэнси наклонилась над столом, зацепила мой указательный палец мизинцем и потянула к себе. Это был единственный оставшийся у нас интимный жест, но я даже не обратил внимания.
— Что с тобой? — обеспокоенно спросила она.
Я поднял голову. Мне и в самом деле нестерпимо хотелось поговорить.
— Тебе приходилось видеть НЛО?
— Зубы заговариваешь? — фыркнула Нэнси.
— Нет. Их видели многие серьезные люди.
Она подозрительно прищурилась. Черт…
— Я совсем не то имел в виду.
Это было мое любимое ругательное словечко — «серьезный».
Это было мое любимое ругательное словечко — «серьезный». В смысле «сухой», лишенный воображения. Короче, «достало меня твое занудство». Не помню, кто сказал, что те самые качества, за которые влюбляешься в человека, потом начинают выводить из себя.
— Правда, — улыбнулся я, — я не хотел тебя поддеть.
В глазах Нэнси были нежность и беспокойство, которые она редко позволяла себе показывать.
— Что случилось, Джон?
— Когда-нибудь обязательно расскажу. Не сейчас. Она вышла из комнаты. Я снова уставился в чашку. Итак, диагноз… Сьюки. Десятое измерение. Колесо, которое на самом деле трубка. Внутрь и наружу. Наружу и внутрь. М-м… А атмосфера? Зеленоватое желе. Боже мой…
Потом я вспомнил сон. Вернее, кусочек сна. И странное дело, казалось, я видел его не прошлой ночью, а давным-давно, недели или месяцы назад. Насчет порядка событий не поручусь, это могло быть и начало, и конец, помню только шеренгу людей, изнывающих под слепящим светом в какой-то комнате вроде полицейского участка, белые стены и стойкий всепроникающий запах лимонного желе.
— Повернитесь направо! — командует низкий женский голос из скрытого репродуктора.
Мы послушно поворачиваемся. Нас человек десять, все абсолютно голые. Вспоминаю, как стоял вот так же в ряду других с бутылочкой мочи в руке, ожидая своей очереди на обследование, и как наклонялся вместе со всеми, раздвигая ягодицы, чтобы врач проверил, нет ли у кого грыжи. Значит, это призывной участок? Душно, влажно, пол выложен белой плиткой. Мы стоим, прикрывая наготу сложенными ладонями. Ждем.
— Теперь налево! Снова поворот.
— Номер три… шаг вперед!
Пауза. Прищурившись от яркого света, я вглядываюсь туда, откуда исходит голос, но вижу лишь смутные силуэты за темным стеклом на противоположной стене.
— Номер три! — повторяет голос.
Почему-то я решаю, что команда относится ко мне, и неловко выступаю вперед.
— Имя?
— Джон.
— Полное имя!
Черт… Похоже, начал я не слишком удачно.
— Доктор Джон Доннелли.
— Возраст?
— Сорок лет.
— Вероисповедание?
— Атеист.
Не совсем верно. На самом деле я где-то посередине, однако постарался выбрать ближайший вариант.
— Сексуальная ориентация?
— Брюнетки, — ухмыляюсь я, вспомнив цвет лобковых волос Нэнси.
— Стерео или моно? — уточняет женский голос.
К такому вопросу я не готовился, но отвечать что-нибудь надо…
— Моно, — выпаливаю я, немного помявшись. Черт побери, так или иначе, тут пятьдесят на пятьдесят.
— Когда в последний раз занимались сексом? Мучительно вспоминаю: я никогда не был силен в датах. К счастью, у нас с Нэнси это больная тема.
— Какое сегодня число? — спрашиваю я.
— Первый день остатка вашей жизни. — За стеклом слышны смешки.
— Э-э… месяцев пять назад.